Славянская мифология: эницклопедический словарь

Коллектив авторов

Н.Т.

ЛОЖКА — предмет домашней утвари, используемый в календарных и семейных обрядах, в народной медицине и гаданиях. Л. обычно символизирует того члена семьи, которому она принадлежит, а также человека вообще. В Вятской губ. на свадьбе связывали вместе ложки жениха и невесты, говоря: «Как эти ложки связаны крепко-накрепко, так бы и молодые друг с другом связаны были».

Л. была одной из немногих личных вещей крестьянина; ложки помечали, избегали пользоваться чужими. Л. ассоциировалась обычно с женским началом: по примете, известной у восточных славян, если упадет Л. или вилка, то придет женщина, если нож — мужчина. Тем не менее особое значение приписывалось

Л. мужчины: подчас она противопоставлялась остальным по размерам и форме; мужской ложкой не разрешали мешать пищу, чтобы муж не ввязывался в женские дела и не ссорился с женой. На Украине полагали, что с помощью Л. умершего хозяина можно избавиться от родимого пятна, бородавки, нарыва, опухоли в горле. В Полтавской губ. такую Л. называли «ведьмарской»; ее высоко ценили и считали, что, прикоснувшись ею к больному горлу, можно мгновенно вылечить ангину. Л. парня или девушки использовали в любовной магии: ее прижигали, чтобы приворожить к себе понравившегося человека.

Перед едой Л. клали обычно выемкой кверху, что означало приглашение к еде; после же трапезы Л. переворачивали. Вместе с тем в Орловской губ. не разрешалось класть Л. «вверх лицом» перед трапезой, иначе умрешь с раскрытым ртом и глазами. По поверью белорусов, во время поминальной трапезы Л. после каждого приема пищи нужно класть на стол, чтобы ею ели «деды», а класть Л. нужно непременно выемкой вверх, иначе покойники перевернутся в могилах лицами вниз.

Во время поминок ставили лишний прибор (в том числе и Л.) для умершего. В Польше и в Белоруссии во время ужина под Рождество и Новый год не разрешалось поднимать Л., т. к. она упала из-за вмешательства умерших, незримо присутствующих за столом.

Белорусы после поминок складывали ложки в кучу и оставляли до утра на столе, чтобы быть всем вместе на «том свете». Там же на «деды» ложки складывали на ночь вокруг миски с поминальным блюдом, а утром по положению Л. судили о том, приходили ли ночью предки; если утром Л. оказывалась перевернутой, значит, ею пользовался умерший.

На Украине и в Белоруссии в ночь под Рождество участники ужина также оставляли свои ложки на столе, складывая венчиком на бортик миски с остатками кутьи, или втыкали их в кутью; считали, что если Л. за ночь упадет или перевернется, то ее владелец в этом году умрет. Гуцулы гадали под Новый год: устанавливали после ужина ложки на лавке, прислонив их к стене; если одна из ложек упадет, то это сулило ее хозяину смерть. Мораване после ужина в Рождественский сочельник бросали Л. через голову; если она упадет черенком к дверям, то это предвещает человеку скорую смерть. На Русском Севере на ночь выносили на улицу ложки, наполненные водой: если она замерзала с ямочкой, то это сулило хозяину смерть, а если с бугорком — то жизнь.

Л., постоянно связанная с едой и ртом, соотносилась с пастью дикого животного, грызуна, птицы, портящей посевы, и т. д. Поэтому, чтобы обезопасить поля от птиц и полевых вредителей, а скот от нападения хищников, в определенные праздники использование приборов, особенно ложек, было ограничено. В Сербии хозяйка перед Юрьевым днем скрещивала ложки и связывала их со словами: «Связываем волку пасть». У сербов часто не употребляли ложки и вилки во время трапезы в Сочельник и на первых неделях Великого поста; ложки связывали, прятали, вешали возле курятника, чтобы хищные птицы не нападали на домашнюю птицу; связывали веревкой, чтобы «вороны не клевали кукурузу». В Польше, когда под Рождество ели кашу, ударяли Л. об Л. или били Л. соседа по лбу со словами: «Прочь, голуби, с проса, грехичи, прочь!»

В различных обрядовых ситуациях ложки подбрасывали, воровали и даже ломали. В Калужской губ. на Вознесение женщины шли в рожь, готовили там яичницу и после еды бросали ложки вверх, приговаривая: «Как высоко ложка летает, так бы высока рожь была». В Костромской губ. в Семик девушки варили кашу,

а потом кидали ложки через завитую березку: в какую сторону черенком упадет Л., оттуда будет и суженый. В Польше в Сочельник ложки не клали на стол, а держали в зубах, чтобы не болел крестец; хозяин подбрасывал ложкой горох, «чтобы бычки и телочки брыкались».

В народной медицине широко использовали воду, которой ополаскивали ложки. В Вятской губ. ребенка перед купанием окатывали водой, полученной с трех ложек, вилок и ножей, и приговаривали: «Как ложки, вилки и ножи лежат спокойно, так, раба божья (имя), будь тиха и спокойна».

Обращение с Л. регулировалось рядом бытовых правил и запретов. Украинцы следили, чтобы на столе не оказалась лишняя Л., иначе ею будут есть «злыдни»; не разрешалось «вешать» Л. на миску, чтобы «злыдни не лазили в миску». Нельзя оставлять Л. на ночь в горшке, т. к. нечистый будет перебирать ими и тарахтеть, отчего дети не смогут заснуть. Нельзя пользоваться чужой Л., от этого в углах рта появятся «заеды» или на человека нападет обжорство.

Лит.: Топорков А.Л. Домашняя утварь в поверьях и обрядах Полесья // Этнокультурные традиции русского сельского населения XIX — начала XX в. М., 1990. Вып. 2. С. 67–135; Его же. Структура и функции сельского застольного этикета // Этнознаковые функции культуры. М., 1991. С. 190–203.

A.Л. Топорков

ЛУНА, месяц — небесное светило, устойчиво ассоциирующееся в народных представлениях с загробным миром, с областью смерти и противопоставленное солнцу как божеству дневного света, тепла и жизни. По болгарским верованиям, солнце и Л. движутся в разных направлениях: Л.
– справа налево, т. е. «против солнца», так, как чертят круг в черной магии. В фольклоре, однако, эти два светила связываются отношением родства (то это родные братья, то брат и сестра, то муж и жена); их культы имеют много общих мотивов и ритуальных форм (при виде как восходящего солнца, так и нарождающегося месяца было принято снимать шапку, креститься и читать молитву; затмение Л., как и затмение солнца, объясняется пожиранием светила волком, псом, чертом или мифическим чудовищем и т. п.).

Лунный свет считался у всех славян опасным и вредным, особенно для беременных женщин и новорожденных, отсюда запреты выходить и выносить ребенка из дома ночью, когда светит Л., и даже класть его в доме так, чтобы на него падал лунный свет. Поляки верили, что если Л. «перейдет» через спящего ребенка, то ребенок заболеет; в таком случае ребенка спасали тем, что ставили на окно сосуд с водой, в котором Л. должна была «утопиться». У белорусов некоторые детские болезни объяснялись тем, что «месяц засветил ребенка»; их лечили следующим образом: брали валек для белья, пеленали его в детскую пеленку и на всю ночь выкидывали на двор, чтобы на него светил месяц, — тогда дитя поправится. Сербы и македонцы считали, что Л. «пьет» жизнь человека.

У славян, как и у многих других народов, известно верование, что умершие души отправляются на месяц. Сербы по месяцу узнавали, жив или погиб кто-то из близких, кто ушел на войну или вообще находится вдали от дома. Для этого нужно было взять человеческий череп, трижды окунуть его в ключевую воду и в полночь во время полнолуния посмотреть сквозь него на месяц. Так гадали жены о своих мужьях; считалось, что если муж жив, то жена увидит его перед собой, если же он погиб, она увидит его на месяце.

По другим представлениям, во время безлуния, т. е. во время смены месяца, месяц освещает загробный мир. Мотив посещения месяцем «того света» отражен в широко распространенных заговорах от зубной боли, произносимых «на молодой месяц».

В Белоруссии молитвы, читавшиеся при виде молодого месяца, посвящались душам, которые «не дождались нового месяца», т. е. недавно умершим. Католики Боснии в этом случае читали «Отче наш» и «Богородицу» за спасение душ тех, кто попал в ад и кого некому помянуть.