Славянский меч(Роман)
Шрифт:
Снова полез Нумида за пазуху, теперь за флаконом с арабской водкой. С трудом Исток поднес ее к губам и выпил.
Силы вернулись к нему, и он быстро встал без чьей-либо помощи.
— Бежим! — воскликнул Эпафродит, хватая факел, укрепленный на грязном полу.
Он поспешил по каменной лестнице, Исток за ним, придерживая рукой
Когда они добрались до того места, где в страхе жался к стене Спиридион, Эпафродит крикнул:
— Запирай!
— Не успею! Бежим!
Как испуганное животное, чуть ли не на четвереньках мчался Спиридион по кривым переходам и лестницам. Эпафродиту показалось, что обратная дорога длиннее, коридоры — уже, а ступеньки — более скользкие. Он испуганно взглянул на евнуха.
— Ты ошибся, Спиридион! Это не тот путь.
— Не бойся, он укромнее и безопаснее.
Тут только грек заметил тяжелый мешок на спине евнуха. Он собрался было спросить, что в мешке, но не успел.
Совершенно неожиданно они очутились за стеной, в густой заросли миртовых кустов.
Спиридион взял факел, рукой погасил пламя и швырнул его в кусты.
— Где мы? — спросил Эпафродит.
Спиридион приложил палец к губам, потом поднял его и прошептал:
— Феодора!
Потайными путями он вывел их под самое окно императрицы, выходившее в сад.
Несколько бесшумных шагов, и они снова на знакомой тропинке у двери, через которую вошли. Солдат, стоявший как изваяние, заметив их, тихо повернулся и последовал за ними. Они подошли ко второму часовому, тот тоже присоединился к ним. И трижды еще, пока они пробирались к берегу, от темных кустов отделялись тени и послушно, словно их направляла колдовская сила, следовали за беглецами.
В темноте засветились белые колонки на лестнице, ведущей к воде, Эпафродит вполголоса произнес:
— Слава тебе, Христос-спаситель!
Но в это мгновение раздались громкие шаги, в темноте сверкнул меч, и по саду разнесся голос начальника стражи:
— Стой! Кто идет!
Они наткнулись на офицера, который в неурочный час вышел в сад проверять караулы.
Эпафродит отскочил в сторону, меч просвистел в воздухе, никого не задев. Молнией взвилась ослепительная стальная лента, чтоб поразить Истока, который в одной тунике шел за Эпафродитом. Но из кустов мгновенно выросли темные фигуры рабов Эпафродита, которые, приплыв в большой ладье, на всякий случай ожидали в засаде. Они напали на офицера и сбили его с ног.
— Скорей! — крикнул Эпафродит и потянул за собой по ступенькам Истока. Вместе с ними в лодку вскочили Нумида и Спиридион.
— Навались!
Лодка заплясала на волнах.
Начальник стражи звал на помощь. Беглецы слышали топот солдат, спешивших к нему
Исток дрожал от желания самому вмешаться в схватку. Пальцы его правой руки судорожно сжимались, будто искали рукоятку меча, но натыкались лишь на обрывок цепи, свисавшей с шеи.
Все молчали в тревоге. Эпафродит прислушивался, пытаясь по звукам определить исход боя. Удары доносились реже, крик утих, до его ушей долетели лишь громкие стоны.
— Победа! — первым произнес Нумида.
— Греби! — резко приказал Эпафродит.
Нумида схватил весло и стал помогать могучему гребцу.
Лодка помчалась, как речная форель.
Когда все затихло, Исток склонился к руке Эпафродита и поднес ее к губам. Горькие слезы выкатились из глаз воина.
— Господин, долг мой велик!
— Я просто заплатил тебе свой!
Исток еще раз поцеловал ему руку, помолчал и дрожащим голосом спросил:
— А где Ирина?
Вся душа его, вся жизнь стояли за этими словами.
— Она спасена, Исток! Ее нет в Константинополе!
Колени Истока коснулись дна лодки, и он положил голову на мягкую одежду Эпафродита.
— Христос пусть заплатит тебе, я принесу за тебя жертвы богам — сам я не в силах тебя отблагодарить!
Грек растрогался. Обеими руками он приподнял голову юноши.
— Исток, как родную дочь я люблю Ирину, как жемчуг буду беречь ее для тебя. Не спрашивай, где она. Ибо сердце твое позабудет обо всем и ты последуешь за ней — на погибель. Клянусь Христом, ты скоро обнимешь ее. Верь Эпафродиту. Она достойна божьей любви, и ее хранит господь!
— Ее хранит господь… — задумчиво, и веря и сомневаясь, повторил Исток его последние слова.
Они умолкли. На лицах их было выражение таинственности и надежды.
Лишь один Нумида радостно улыбался и внимательно следил за большим челном.
Наконец они подошли к пристани Эпафродита. Нумида смотрел назад, пронзая взглядом ночную тьму.
— Подходят, — громко произнес он, пока остальные высаживались на берег.
Только тогда зашевелился на дне лодки скорчившийся там Спиридион. Зубы его стучали от пережитого испуга, он судорожно прижимал к себе мешок с деньгами.
— Плати, господин! — были первые его слова.
— Как ты теперь вернешься? Зачем ты сел в лодку?
— Плати, господин, плати, и я убегу!
— Убежишь? — изумился Эпафродит.
— Не могу я возвратиться назад, не смею. Пока ты освобождал Истока от цепей, я увидел смерть. И побежал за деньгами, которые накопил с таким трудом. — Он теснее прижал к себе мешок. — Да, я убегу! Заплати мне, господин! Тысячу, как ты сказал, тысячу золотых!
— Ты получишь их, получишь даже больше. Хочешь ехать со мной?
— Окажи мне милость, с охотой!