След 'Альбатроса' (Танцы со змеями - 1)

Христофоров Игорь

– Мой!.. Ти - мой!..
– впившись клешней левой кисти в лодыжку Майгатова у самой ступни, хрипел и злорадно смеялся Сосо.

Майгатов привстал на колено другой ноги, рванул - нет, как в кандалы заковали. И тащит, подтягивает наручниками труп Косяка, чтоб приблизить вторую руку. Удар пистолетом по большому пальцу - нет, кровь брызнула, а все равно, сволочь, держит.

Чего осталось больше - силы или злости?
– Майгатов не знал, но вложил и то, и другое в удар - кулаком, в висок по гыгыкающей, серой от налипшего песка голове. Ударил, как

в последний миг перед гонгом, перед тем гонгом, когда свалил он все же другого, в его категории, рыжего-рыжего грузина из артучилища, выиграл первенство Вооруженных Сил, а с ним - и звание мастера спорта. Тот грузин упал подкошенным снопом. Этот - лишь дернул осекшейся в смехе головой, но этого мига, этого секундного отвлечения хватило на то, чтобы вырвать ногу и отползти на ягодицах на безопасные три-четыре метра.

– Хрен тебе, а не "мой", - подвел итог схватке Майгатов.

Сунул к ноге за полотенце пистолет.

– Беседа окончена. До новых встреч в эфире, - по-детски помахал грузину ручкой.

А тот совершенно неожиданно выудил из кармана белую коробку радиотелефона, вытянул холодно блеснувшую иголку антенны и забасил в пластик:

– Шеф, это я - Сосо! Ничэво нэ говоритэ. Я аглох.

– Поймали?
– мертвым, металлическим голосом спросил радиотелефон, спросил так неожиданно громко, что Майгатов услышал это слово.

Он понял сразу - они теперь не отстанут от него. И дело не в схеме трюмов "Альбатроса" и не в азарте, который может испытывать собака, гонящая на охоте зайца, а в том, что он стал ненужным свидетелем. Как говорили в крутых фильмах еще более крутые ребята:"Он слишком много знал." Хотя, если честно, знал-то он не так уж много. Наверное, гораздо меньше, чем думала харя с бородавкой.

– Так поймали или нет?
– с холодным безразличием спросила трубка.

– Пэрэдаю координаты... бэрэг... савсэм бэрэг... дывасать минут лодка... ну, юго-запад-запад... Касяк мертви...

Выбить радиотелефон из рук? Глупо. Чуть зевнешь - раздушит в объятиях. Майгатов размахнулся и швырнул в волны острый ключик от наручников. Тот булькнул - как точку поставил. Но в чем? В этой схватке, скорее всего, да. А что ждало дальше, Майгатов предугадать не мог. Догонят - смерть. В пустыне, в мертвой, жаркой, как домна, пустыне - тоже, возможно, смерть. Но пустыне - все равно, она не испытает ни радости, ни горя, если поглотит его, а бандюги...

Майгатов повернулся спиной к морю и похромал вглубь желтого безмолвия.

Глава третья

1

Капитан транспорта "Ирша" Леонид Пестовский, двадцати восьми лет от роду, холостой, не судим, не был, не состоял, не участвовал, высокий блондин с лицом голливудского красавчика, с легким презрением в глазах, которое намертво приклеивается к человеку, хоть немного вкусившему власть, гордо нес свою белобрысую голову над желтой рекой азиатских лиц. Как будто не все эти люди только что прилетели в Шереметьево-2 рейсом СУ-552 Бангкок-Москва, а прилетел он один в сопровождении двух

сотен слуг.

– Извините, - мягко попридержали его за локоть чьи-то пальцы.
– Вы должны пройти с нами.

Презрение еще сильнее вспыхнуло в сузившихся зеленых глазах Пестовского.

– Капитан Иванов, - озвучил тот, что продолжал сжимать его локоть в мягких пальчиках, развернутое удостоверение агента ФСК, словно не верил, что Пестовский захочет прочесть его сам.

– Капитан Петров, - похвастался такой же "ксивой" второй парень. В отличие от щупленького Иванова он был по-культуристски широк в плечах и говорил каким-то сдавленным, как из подвала, басом.

– А Сидорова у вас нет?
– зло поинтересовался Пестовский.

– Есть. Но в другом управлении, - настолько спокойно ответил Иванов, что осталось неясным: или и вправду существует этот Сидоров, или капитан абсолютно не понимает шуток.
– У нас есть к вам ряд вопросов. Необходимо проехать в управление.

– А здесь вы их задать не можете? Вечером я должен поездом уехать в Калининград, а до этого... Ну есть пара дел... неотложных.

– Уедете завтра, - снизу вверх мрачно не то, чтобы сказал, а даже приказал Иванов.

Пестовский все с тем же неиспаряющимся презрением, словно на распоследнего матроса, посмотрел на круглое, как яблоко, с таким же смешным курносым яблоком на носу, бледноватое, с ранней сединой на висках, лицо и не сдержался:

– А чего вы раскомандовались? Сказал - сегодня! У вас этот... ордер на арест есть?

– Нет, - посмотрел на часы Иванов.
– Но я думаю, вы должны, нет, обязаны нам помочь. Ведь зачем-то же вас держали в том подвале две недели...

– Ну если вы, кагэбэшники, не знаете, то я - тем более...

– Может, это те тайцы, с которыми вы подрались на рынке?

– Да ну!
– распрямил грудь Пестовский.
– То слизняки. Я их отоварил и пошел дальше. А это уж в центре было, возле супермаркета. Машина, козлы какие-то в масках. Типа нашего ОМОНа.

– Или типа гангстеров.

– Ну, н-не знаю. Они всю дорогу молчали.
– Пестовский вроде небрежно провел взглядом по бурлящему, разноязыкому залу аэропорта, но от небрежного, ленивого даже вопроса Иванова:"Ждете кого?" еле уловимо вздрогнул, но тут же нагнал на себя прежнюю командирскую холодность. Может, и правда мной интересовались. А может спутали с каким америкашкой или немцем. Меня ж в мореходке тоже немцем звали.

Капитаны переглянулись.

– А почему судно ушло без вас?

– Время - деньги. Знаете, сколько стоят сутки простоя у причала в инопорту?

– Не знаю, - поморщился Иванов, которого всю службу учили не произносить этого слова.

– Так чего мы тогда воздух сотрясаем? Для массовки?

– Какой груз должна была принять "Ирша"?

– Слушайте, я зверски спешу. Сколько вам еще нужно: десять минут, двадцать, час?

– Столько, сколько нужно Родине!
– оглушил металлом своего голоса Петров.