След голубого песца
Шрифт:
4
Мужчины приехали поздно, усталые, расстроенные, со скудной добычей. Они были несколько разговорчивее женщин, но душевной беседы не получалось. Дать оленей для дальнейшей поездки все решительно отказывались.
— Олени тощие, не довезти.
— Не будет оленей, не просите.
— Что же нам, у вас жить, что ли?
— Живите.
— А чем вы нас кормить будете?
— Нечем кормить.
— Так дайте оленей, мы уедем.
— Олени худые, падут в дороге.
Не лучше сказки про белого бычка. Ясовей выразительно посмотрел на Голубкова, и они без слов согласились прекратить это бесполезное
— Вступал бы в товарищество, Юрбей, лучше бы жизнь пошла, — обронил между слов Ясовей. И сразу понял, что сделал ошибку. Хозяин ощетинился, замкнулся, уставил глаза в пол.
— Ты меня в колхоз не зови, учитель. Всё равно не пойду, — промолвил Юрбей после долгой паузы.
— Я и не зову тебя, Юрбей. Не хочешь, не вступай. И без колхоза проживешь как-нибудь...
— Проживу. Проживу как-нибудь... Вот только бы промысел удался... Да зверя-то поймать трудно...
— Трудно, это так, — согласился Ясовей. — Мне отец мой, Хосей, сказывал, сколь трудно ловить песца.
— Он-то знал, — подтвердил Юрбей. — Хосей хороший был охотник, без добычи-то в чум не приходил.
— А всё-таки и ему в руки песец не давался, — возразил Ясовей. — Не давался, как и тому Весако-старику, который не смог поймать голубого песца с хвостом из северного сияния.
— Какому старику? Когда это было? — заинтересовались ненцы.
— Давно это было. Ой, давно это было, — ответил Ясовей нараспев и нарочито дребезжащим голосом, будто завзятый сказочник.
Ненцы приняли шутку, засмеялись. А Ясовей, посматривая из-под смеженных ресниц, начал петь о приключениях упрямого Весако, идущего по следу голубого песца.
Юрбеевы ребятишки бросили свои игры, сгрудились вокруг Ясовея. Хозяйка, моя посуду, тоже прислушивалась. А Юрбей и соседи сидели, глядя в костер. Лица их казались равнодушными. Но по тому, как нет-нет да и взглянет кто-нибудь в сторону Ясовея, можно было понять, что и их интересует сказка учителя.
— Идет Весако по песцовому следу. Семь лун взошло, он всё идет. Попробует каменного хлеба, а откусить не может, из-под зубов искры сыплются. Опять идёт Весако и опять пробует грызть каменный хлеб. А песцовый след всё петляет и петляет...
Ясовей явно вошел в роль сказочника, слова его так и льются, так и звенят. А ветер за стенкой чума будто подпевает ему, воет, свистит, кидается сухим снегом. Внимание слушателей нарастает. Мужчины повернулись к рассказчику, хозяйка перестала мыть посуду, а ребятишки раскрыли рты и ловят каждое слово.
— Нападают на Весако лихие люди. Стрелы, как дождь, сыплются на него... Реки выходят из берегов, хотят утопить старика... Горы грозятся задавить неотступного ненца... Он одолевает
После того, как Ясовей сказал обычное: «Валкада, всё», ненцы долго сидели в раздумье, прислушиваясь к свисту ветра на широкой лабте.
— Да, брат, попробуй его поймать, песца-то, — сказал Юрбей, доставая из потухающего костра уголек для прикурки.
Соседи подтвердили.
— Трудно.
— Не одни лыжи сносишь, то так...
— А привада какая ему нужна, кто знает.
Юрбей встал, откинул полог над входом в чум, выглянул наружу.
— Завтра промысловый день будет, — сказал он. — Может, и удастся словить песца. Хоть обыкновенного, без сияющего лунным светом хвоста — и то бы ладно...
— А в товариществе «Яля илебц», говорят, есть промысел, — заметил Ясовей.
— В товариществе-то есть. Так они ведь загоном ловят, не наше горе, — вздохнул Юрбей.
— Загоном? Почему бы и вам загоном не ловить?
— Чудной ты, учитель! Как будто и не ненец. Неужели никогда не промышлял? Для загона много саней надо. Десяток, а то и два. Где их возьмешь?
— На этом стойбище сколько у вас саней?
— Саней шесть-семь нашлось бы...
— Да, маловато. А кто тут невдалеке еще кочует?
— По ту сторону речки четыре хозяйства идут, да там, возле озера, два хозяйства. Говорили ещё, что у трех сопок несколько хозяйств видели. Кто там, не знаю. Ну, подальше-то отъехать и больше собрать бы удалось, да кто поедет, время дорогое, проездишь промысел...
— Хорошо, а если согласятся другие загон собрать, ты сам пойдешь?
Юрбей покачался, теребя бородку, что-то подсчитывая, о чем-то соображая.
— Две упряжки у меня найдутся. Больше никак нельзя, плохие олени...
Утром Ясовей с Голубковым разъехались в разные стороны — один за реку, другой к трем сопкам. А через два дня они опять были в чуме Юрбея.
— Вот, друг, — сказал Ясовей, присаживаясь рядом с Юрбеем, — завтра соберутся сюда охотники-единоличники. О загоне будем говорить. А где собраться? Твой чум очень мал да и худ, ещё развалится, когда много людей набьется.
— Мой-то развалится, — невесело подтвердил Юрбей. — Пойду к соседям, слово скажу...
Ясовей подтолкнул локтем Голубкова: «Видал? На лад дело идёт».
5
Утром рано стали съезжаться охотники. Два чума составили в один — получился большой, просторный. А народу собралось столько, что и в таком стало тесно. Сидели и думали. Сперва думали о том, сколько надо упряжек для загона. Как ни считали, всё получалось недостаточно. А где их больше взять? Может, к Сядей-Игу послать? У него олени крепкие и саней сколько хочешь.
Встал Ясовей.
— К Сядей-Игу посылать не надо. С кулаком какие дела. Он запросит половину добычи. Выгодно ли это беднякам? Лучше съездить в товарищество «Яля илебц». Они, я думаю, помогут...
— Ишь ты, тестевых оленей жалеет, — негромко сказал кто-то у входа.
Ясовей покраснел. Желваки заходили на щеках. Он сжал кулаки, готовый вспылить. Голубков за полу усадил его на место. Встал сам.
— Ясовей правильно сказал. Лучше обойтись без кулацких оленей. А к колхозникам почему не съездить. Давайте Ясовея и пошлем. Пусть он будет нашим сватом. Согласны? Ты, сват, не откажешься прокатиться до «Яля илебца»?