Следак
Шрифт:
— То есть машина вас не сбивала? — уточнил лейтенант.
— Нет что вы. Машина врезалась в столб. А я мимо шел и от неожиданности запнулся за бордюр.
— Ничего не понимаю, — лейтенант уткнулся в документы, — напутали они что ли? — он перевел на меня задумчивый взгляд. — Или вы померились с Зудилиной?
— Бордюр и столб, — стоял я на своем.
— Хорошо. Так и запишем, — не стал он спорить.
Оформление отказного материала заняло несколько минут. Зудилина вся извелась, ожидая меня. Я это понял, когда появился на пороге — она
— Ольга Васильевна, а сколько денег вы всего принесли? — спросил я, когда мы спустились с крыльца, — только честно.
— Пять тысяч, — пробурчала она и зачем-то пояснила, — мы с отцом на дачу копим.
Услышав запрошенную мною сумму, я не стал жалеть, что уступил. Все-таки она делала Альберту массаж сердца.
— Пригласите меня на дачу, когда купите? — поинтересовался я нейтральным тоном.
Зудилина сбилась с шага и остановилась.
— Вам кто-нибудь говорил, что вы наглый и самоуверенный мерзавец?
Мне тоже пришлось остановиться. Я посмотрел на нее недоуменно.
— Нет конечно. Что за глупости, Ольга Васильевна? Мне очень жаль, что у вас обо мне сложилось такое негативное мнение. Но поверьте мне на слово, я не тот, за кого вы меня принимаете.
И ведь ни разу не соврал.
— Поверить вам на слово? — усмехнулась она.
— Я выполняю взятые на себя обязательства. В этом вы могли убедиться только что. — с оскорбленным видом наполнил я ей.
— За деньги, — процедила она.
— За деньги, — кивнул я. — А вы мне не предложили иного.
— Что, я вам могла предложить? — теперь уже она разыгрывала недоумение.
Я улыбнулся.
— Вы мне нравитесь, Ольга Васильевна.
— А вы мне нет.
— Дайте мне шанс, и я вас удивлю.
— Лучше не надо, — женщина отгородилась от меня портфелем.
— Жаль, — пожал я плечами. — До свиданья, Ольга Васильевна.
— Лучше прощайте, — предсказуемо ответила она, и мне стало скучно. Последнее слово осталось за ней.
Забежав по пути в сберкассу и отстояв небольшую очередь, я положил деньги на счет. Оставил себе лишь стольник.
Затем зашел в продуктовый магазин, где в очередной раз подивился местному сервису и затарился продуктами. Мне удалось разжиться колбасой, ловко уведя ее из под носа, возмущавшихся потом долго и громко этим событием, тетенек. Сгреб с полки несколько банок тушенки и кильки в томатном соусе. Долго вспоминал у стеллажа с крупами, есть ли у нас с Грегом кастрюля. Не забыл и о хлебе. На этом ассортимент магазина закончился.
А на выходе я увидел её — бочку с пивом. К ней тянулась внушительная очередь из мужиков. Вызнав, что тару здесь нужно приносить свою, я занял очередь и побежал вместе с, полной продуктов, авоськой в промтовары, где купил пятилитровый бидон. Затем обратный забег. И я почти счастлив.
Грег при виде бидона с пивом тоже испытал радость. И мы принялись делить пять на двоих. Но в этот раз мне досталось меньше, чем половина, потому что пришел Леха Жарков.
И
— Завтра студентов юрфака на комиссию по распределению вызывают, — сообщил он с порога.
— А мы послезавтра идем, — подключился к разговору Грег.
Я промолчал. Я наполнял третий стакан пивом.
— А тебе чего переживать? Тебя в любом случае в какую-нибудь дыру ушлют. Хоть распределяй, хоть не распределяй.
— Это да, — заржал Грег.
— А мне надо как-то в городе остаться, — расстроенно произнес Леха, усаживаясь за стол.
— Сибирь — край невиданных возможностей, — подтрунивал над ним Красников.
— Да иди ты со своей Сибирью, — отмахнулся от него Жаров и грустно добавил, — Ленка в Сибирь не поедет.
— А что могут и в Сибирь услать? — удивился я.
— Могут и дальше, — вздохнув, подтвердил Леха.
— В Америку что ли? — задумался я, мысленно представляя географическую карту мира.
Парни подавились пивом.
— Ага в Америку, но строго через Колыму, — заржал Грег.
— Или с возвратом на Колыму, — поддержал его Жаров.
— Как-то все у вас тут заковыристо, — отметил я.
Отступление
Юров взбежал по лестнице главного корпуса на второй этаж. В коридоре уже кучковались выпускники. Все как обычно. Ждут своей участи, трясутся, надеются остаться в городе. Даже целевые не всегда знают своего конкретного места работы, не говоря уже о жилищных условиях, что им предложат. А повезет далеко не всем, вот они и поглядываю друг на друга исподволь, пытаясь вычислить везунчиков и неудачников.
По расписанию, комиссия начинает работу в десять утра. Но студентов пригласят не раньше одиннадцати. Члены комиссии, что представляют различные министерства и ведомства и заинтересованы в свободных, не из целевого набора, выпускниках изучают их личные дела и табели об успеваемости, задают уточняющие вопросы о них декану и заведующим кафедр. Бывают что за свободных, но перспективных выпускников разыгрываются целые сражения. И комиссии приходится вертеться, чтобы и спущенный план по обеспечению молодыми специалистами предприятия и стройки страны выполнить, и свою область кадров не лишить.
Пробежав по студентам взглядом и ответив на их приветствия, звучавшие сегодня как никогда подобострастно, Юров заметил, стоящую в дальнем конце коридора Лебедеву, бывшего комсорга курса, но кивать в ответ на ее приветствие, причем довольно прохладное, не стал. С некоторых пор он считал ее катализатором своих неприятностей. Ну как неприятностей. Ничего особо катастрофичного, конечно, не произошло, но… и это очень большое "но", ведь оно произрастает из недовольства им Обкомом. Там его поставили на карандаш и теперь будут более пристально следить за его деятельностью. И только попробуй в это время, когда все твои телодвижения рассматривают через лупу, где-нибудь оступиться — вот это уже будет полный крах.