Следователь, Демон и Колдун
Шрифт:
– Во, им самым. И что у вас есть другой прибор, который читает лица, когда они… это… Мик… мих…
– Считывает базовые микромимические паттерны. Решили пойти ва-банк, Фигаро? Уважаю. Но, к примеру, выясним мы, кто пытался убить Харта. Дальше что? Свяжете его и бросите тут? Закуёте в колодки, и потащим его с собой?
– Э-э-эм…
– Застрелите во избежание? Сдадите Харту чтобы самому не марать руки?
– Ну-у-у…
– Вызовите жандармов? Передадите в руки доблестной инквизиции в лице господина Френна?
– Ладно, ладно. Я понял. Что вы предлагаете?
–
С этими словами старый колдун стал полупрозрачным, истончился и струйкой пара втянулся в своё обиталище. Френн покачал головой и расстроено сказал:
– Зря он так. Я господина Мерлина, конечно, понимаю, но, честное слово, руки чешутся. Узнать бы кто натравил на нас эту погань, я бы его… Техникам допроса в инквизиции тоже обучают. Некоторым из них почти тысяча лет, кстати… Эх, ладно уж. Я, конечно, злой, но, всё-таки, добрый.
«Господа, снимайте экран»
– Быстро он. – Френн неожиданно подмигнул Фигаро и чуть улыбнулся уголком рта. – Ну что, пошли, растрясём эту компашку.
Фигаро, против воли, тоже усмехнулся, и кивнул инквизитору, который мановением руки снял «Чёрный занавес». Экран погас, и перед взорами следователя, инквизитора и невидимого Мерлина предстала картина… Скажем так: отец Фигаро, мир его праху, называл подобные ситуации «ох, сынок, не знаю даже, плакать как кот, или ржать, как конь»
Костёр был снова разожжён, и вся троица – Сайрус, Тиккер и Зойза сидели у огня. Рядом лежал на своём пузатом боку бочонок – было видно, что из него всячески старались сцедить остатки самогону – и валялось несколько пробирок. Воняло от трапперов удивительной смесью алхимических тоников и спиртного, а находились они в состоянии, которое иначе как «в свинячью сиську» называть было нельзя.
– Эм… – Фигаро запнулся; он чувствовал себя полным идиотом. – Это… Харт жив и более-менее… Да что вы тут, чёрт вас дери, устроили?!
– Т-т-тони… кхи!.. Тоники господина Сайф… Сайрс… Наш-шго колдуна, – Тиккер помахал рукой куда-то в сторону следователя, – нужно разбавлять… хк!... спиртом. Иначе не… пх!... Действуют.
Сайрус пригрозил Тиккеру пальцем, икнул, и неожиданно внятно сказал:
– Тоники. При сильном упадке сил. Всегда ношу с собой. Лучше всего растворяются в спирте. Безопасные.
После этих слов колдун блаженно закатил глаза и потерял сознание.
– Мда. – Инквизитор почесал в затылке. – Устроим допрос завтра?
– Да они завтра утром имени своего не вспомнят! – Простонал Фигаро. – Сволочи… И что теперь делать?
– Что делать? – Френн тяжело вздохнул и постучал по бочонку тростью-концентратором. –
– Вы предлагаете последовать их примеру?! – Следователь округлил глаза. – Вы… Мы…
– У вас есть предложение получше? – Френн взял свою чашку, доселе аккуратно стоявшую на камне у костра, дунул в неё и посмотрел на Фигаро. – Это дурацкий поход в компании пьянчуг, которые… Эх… В общем, почему бы не вести себя соответственно?
Следователь открыл рот, закрыл его, поднял руку, сделал энергичный жест, словно разрубил ладонью невидимое полено, и выразился. Выразился витиевато, смачно, вложив в свою речь максимальное количество эмоций, затем сплюнул на пол и достал из рюкзака кружку.
Под потолком пещеры сияли кристаллы-звёзды. Откуда-то порывами налетал прохладный ветер, приносивший с собой запахи талого снега, дыма и мертвечины. На спальных мешках у костра храпели на два голоса Сайрус и Тиккер, и лишь Зойза сидел, подобрав колени под грудь, и завороженно пялился затуманенным взглядом куда-то в глубины пламени, пляшущего над ароматными смолистыми брёвнами.
«Ладно, – подумал следователь, – ладно. Хрен с ними со всеми: с Френном с его неизменно-спокойной рожей, с Артуром с его спасением мира, с Демоном, с Хартом и со всей этой компанией. Я устал. Мне хочется оказаться в каком-нибудь тёплом уютном месте; это невозможно, но в моих силах сделать тёплым и уютным вот это конкретное место, пусть даже здесь ещё немного пованивает дохлятиной. Пусть его. Всё равно завтра мы не дойдём ни до какой Белой вершины – хорошо, если только успеем раскопать выход из пещеры. И отлично. И прекрасно. Где там этот чёртов бочонок?..»
Но Фигаро ошибся.
Когда утром дверь-камень с гидравлическим замком отворили, оказалось, что сугробов за ней нет и в помине. Судя по всему, к утру поднялся ветер и сдул со скалистого хребта весь снег, оставив лишь длинные белые шлейфы, да трещины, засыпанные невесомой ледяной пылью.
Харт, который к утру окончательно оклемался (рассказ о ночном нападении нежити траппер выслушал с восторгом, горячо поблагодарил Фигаро и уже предвкушал, как будет рассказывать в кабаке о живых мертвяках), потребовал спешно выдвигаться. Погода более-менее стабилизировалась, но небо было низким, свинцово-серым, и с него то и дело срывались тяжёлые снеговые заряды. Это, как выразился Зойза, «буря на издохе плюётся», но вот в какую сторону переклинит погоду дальше, не знал никто. Может, как объяснил Сайрус, начаться буря похлеще вчерашней, а, может, и солнце вылезти на пару недель. Нужно было торопиться.
Харт, которого Артур накачал кучей всевозможных стимуляторов, был – хвост пистолетом, и постоянно подгонял всех вместе и каждого по отдельности. Остальной отряд, однако, не желал двигаться от слова «совсем»: Зойза, Сайрус и Тиккер мучились с тяжелейшего похмелья, а Фигаро и Френн страдали от последствий эфирной контузии, которые свести к нулю полностью не было никакой возможности. Даже автоматон сегодня, казалось, перебирал своими стальными лапами через силу, возмущенно скрежеща замерзшими пружинами.