Следствие не закончено
Шрифт:
— Батя! — крикнула Настя и, схватив полушубок, выскочила за отцом.
— Расстроились, — вздохнул письмоноша. — Оно, конечно, дело непривычное.
Настя догнала отца уже за воротами.
— Это же надо выдумать, — бормотал Ефим Григорьевич, просовывая одну руку в рукав полушубка, а другую — с телеграммами — держа на отлете.
Потом Настя видела, как отец выскочил на середину улицы. Побежал в одну сторону, затем круто повернул, хотел податься в другую. Остановился и, переминаясь с ноги на ногу, начал перечитывать телеграммы. Около него задержались две женщины, возвращавшиеся от колодца…
— Сын-то
— Сережка? — недоверчиво спросила одна из женщин.
— Был Сережка, а теперь… вроде Чкалова стал! — Чивилихин хохотнул и потряс телеграммами.
— О! — Женщины обомлели.
Настя вернулась в избу. Скинула в бадейку подгоревший блин, сказала письмоноше:
— Раздевайтесь, Антон Федорович, и садитесь блины кушать. Прошу вас.
— Благодарю. — Письмоносец снял дубленку и пошел к умывальнику. Настя подала ему чистое полотенце. Взволнованная разговором отца с Егором Головиным, она вначале отнеслась к известию о награждении брата почти равнодушно. И только теперь до ее сознания стало доходить то, что произошло в их семье.
— Вот она, как жизнь-то может обернуться, Настасья Ефимовна, — многозначительно произнес письмоносец. — Могли разве вы с папашей мечтать о таком явлении? Герой Советского Союза — первый человек! Ай-яй-яй!..
3
Ефим Григорьевич метался по деревне, как весенний грач над осиновой рощей. Куда бы он ни забегал, везде его уже ждали и сразу сажали за стол на почетное место. Затем Ефим Григорьевич читал вслух телеграммы. Слова «штаб Ленинградского военного округа», «обком партии» и «Герой Советского Союза» он произносил бережно, вполголоса. Потом все смотрели на Ефима Григорьевича с удивлением, а ему очень трудно было держать приличествующий моменту вид. Несмотря на то, что в каждой избе Ефима Григорьевича старались угостить, он нигде подолгу не задерживался. Никто его за это не осуждал, потому что все понимали, что человеку в таком состоянии усидеть на одном месте трудно.
Вскоре к Чивилихину пристроились два почитателя, которые полагали своей прямой обязанностью сопровождать его. Один из них, никудышный колхозник Андрей Бунцов, сказал Ефиму Григорьевичу:
— Тебе, брат, тоже должны почетную бумагу прислать.
— Да ну? — радостно изумился Ефим Григорьевич.
— Ясное дело, — поддакнул колхозный счетовод Алексей Глухих, мужчина щуплый, длинноносый, завистливый. — Кто Серегу кормил, поил, воспитывал?
Однако, когда Чивилихин зашел в избу «партийного секретаря» Ивана Анисимовича Никифорова, орденоносца и героя гражданской войны, спутники остались ждать его у ворот.
У Никифорова сидел председатель колхоза Борис Сунцов. Они оба поднялись навстречу Ефиму Григорьевичу и пожали ему руку. Потом Никифоров неторопливо прочел обе телеграммы, бережно их сложил, передал владельцу и сказал:
— Да, всей нашей Новожиловке Сергей Ефимович радость принес. Напиши ему от всех колхозников спасибо. И из райкома звонил Коржев, тоже тебя поздравляет.
И только одно происшествие несколько омрачило настроение Ефима Григорьевича: когда Чивилихин с двумя спутниками пересекал улицу, он на середине встретил Егора. Парень шел на лыжах с карабином, перекинутым через плечо. Сбоку послушно
— Эй ты, крытик!
Егор задержался, взглянул на Чивилихина через плечо.
— Не уважаешь меня, значит? — хитро подмигнув спутникам, спросил Ефим Григорьевич.
— Так ведь ни к чему оно вам, мое уважение.
Ефим Григорьевич подошел к Егору, протянул ему телеграммы, произнес торжествующе:
— А на такую идею что скажешь?
Егор прочитал телеграммы. Взглянул на преисполненное гордости лицо Чивилихина.
— Поздравляю в таком разе. Подвезло вам.
— Подвезло?! — сердито изумился Ефим Григорьевич. — Ты, парень, думай, о чем говоришь. Вот ты там был?
— Был.
— Чего ж тебе не подвезло?
Широкоскулое, лобастое лицо Егора стало насмешливым. И так же насмешливо прозвучал вопрос:
— А вы, папаня, там были?
Чивилихин несколько опешил, но быстро оправился.
— Это все единственно. Кто Серегу поил, кормил, воспитывал?
— Советская власть и Красная Армия, — уже с явной насмешкой глядя в лицо Ефима Григорьевича, ответил Егор. И добавил: — Только и Сергея Ефимовича, как и меня, могло в первом бою из строя вывести. Рядом мы шли.
— Поп тоже рядом с богом ходит, а на него не молятся! — отпарировал Чивилихин.
Его спутники захохотали, а Бунцов подтвердил:
— Вот именно.
Егор посуровел. Поправил на плече ремень карабина и сказал, глядя мимо лица Ефима Григорьевича:
— А попадья и вовсе дома сидит, а любит, чтобы все ей кланялись.
— Ты это к чему? — уже не на шутку озлившись, спросил Ефим Григорьевич.
— Да все к тому же. Бабий у вас характер, товарищ Чивилихин. Не в сына задались.
Егор повернулся и пошел в сторону. Ефим Григорьевич некоторое время остолбенело глядел ему вслед. Потом заорал:
— Арестант! К Наське притулиться хочешь. Вот! — и показал вслед парню кукиш.
— А что мне тулиться, — не поворачиваясь, отозвался Егор. — Сама придет.
4
Настю все больше и больше радовало известие. Она сняла со стены карточку и долго рассматривала лицо брата. Потом перевела взгляд на второго парня, с которым снялся Сергей Чивилихин. Это был Егор Головин. Два красноармейца были сняты на фоне субтропического пейзажа с лебедями и колоннами. Настя сокрушенно вздохнула, вполголоса спела частушку:
Снился милый мне во сне В полной форме на коне, Два дня не просыпалася, Очень любовалася…Повесила карточку, глянула в окно и начала заметать в избе.
Заметая под лавкой, Настя натолкнулась на оставленный Егором сверток. Развернула и сначала очень удивилась. Потом догадалась, вспыхнула девичьим смущением и прижала полушалок к зардевшемуся лицу. Долго стояла так.
Под окном заскрипел под ногами снег, зазвучали голоса. Настя отняла от лица полушалок, поспешно спрятала его под фартук. Выглянула в окно. У избы стояли парни, стояли не зря. Девушка смутилась, взглянула на себя в обрамленное расшитым рушником зеркало.