Следствие не закончено
Шрифт:
А происшествие, несколько омрачившее нашему герою его наполненное общественно полезной деятельностью существование, произошло в один из погожих дней августа.
Начался разговор утречком на застекленной веранде, прочерканной сквозь плющ солнечными лучиками. Здесь в летнюю пору за обстоятельным завтраком супруги Недремовы каждодневно после краткого международного обзора переходили на темы союзного, а затем и местного значения.
Так и на этот раз.
— Интересно — куда нынче они меня направят?
С таким вопросом обратился к жене Данила
— Известно куда: в самое отстающее пекло! — не задумываясь отозвалась Татьяна Петровна. И добавила с сердцем: — Уж, кажется, на совесть отбарабанил свое человек, так нет: будто, кроме Данилы Даниловича Недремова, некому призвать к порядку наших дорогих колхозников!
— Ну, это ты, Таня, того… сгущаешь. Сейчас люди и на селе, так сказать, осознали. Взять, к примеру, нынешнюю посевную по колхозу «Партизанская слава»: на восемь дней мы обогнали прошлый год. На восемь! И весь яровой клин, заметь, засеяли сортовыми семенами.
— А каких нервов стоил этот клинышек вам, Данила Данилович? Выехал в самую распутицу человек человеком, а вернулся из этой «Партизанской славы»… Ох, не я товарищ Коротких!
— Татьяна! — укоризненно оговорил супругу Данила Данилович, хотя ее слова явно польстили его самолюбию. Дело в том, что, еще в бытность его блюстителем законности, Недремов стяжал славу незаменимого «уполномоченного по проведению». И к какой кампании ни подключило бы его районное руководство — посевная, или внедрение актуальных злаков, или, в чем Данила Данилович особенно понаторел, продажа зерновых государству, — то хозяйство, которому Недремов оказывал посильную помощь руководящими указаниями, неизменно оказывалось в числе передовиков района.
— Просто незаменимый ты, дорогой товарищ Недремов, в нашем деле человек! — расчувствовался как-то председатель райисполкома, вручая Даниле Даниловичу очередную похвальную грамоту.
— Мы что же… мы, так сказать, исполнители, — скромно отозвался Недремов.
Правда, не всегда его старание отмечалось похвальными словами и грамотой. Так, в том же високосном году, на осеннем районном активе, один из выступавших — самый молодой, по не по годам своенравный председатель колхоза «Свет Октября» Тихон Крушилин — под одобрительное гудение зала высказал такие слова:
— Сколько же можно?.. Ведь каждую весну мы и в райкоме, мы и в «Сельхозтехнике» дверьми хлопаем, а что толку?.. Вместо агротехнической помощи и дефицитных деталей вы в наш окраинный колхоз только толкачей шлете, вроде… Давилы Давиловича!
И хотя такое гласное поношение районного активиста Тихону Крушилину не прошло даром, прозвище «Давила Давилович» оказалось прилипчивым.
Но все это, как говорится, присказка…
…После завтрака Данила Данилович, по заведенному распорядку, собственноручно потрусил проса семейству чистопородных леггорнов — восемь несушек, одиннадцать молодок и осанистый,
Предрика на месте не оказалось.
— В Нижние Пеструны Василий Васильевич подались. С фином. Точку они там сегодня открывают, — сообщила Недремову секретарша Нюрка Торчкова — щекастая дивчина в искусительно короткой юбчонке, с целым волосяным овином на голове.
Мода — она и в Заовражье мода!
— Какую еще точку?
— Сберегательную. Марь Васильевна будет туда выезжать. По средам и субботам.
— Ну, что ж, дело полезное, — одобрил затею Недремов.
— Еще бы.
— А про меня Василий Васильевич не спрашивал?
— Нет. Вами не интересовались.
Слова «вами не интересовались» Недремову почему-то показались неуместными.
Насторожила Данилу Даниловича обстановка и в райкоме партии: тишина, все окна настежь, из репродуктора звучит легкая музыка.
— А где люди? — спросил он у пожилой учительницы Клавдии Васильевны Сухониной, заменившей на время отпуска технического секретаря.
— Нэма людей. На элеватор всех наладил Кирилл Михайлович. Не успевают там будто бы документы оформлять.
— А сам где?
— У себя. Но тоже — уже Васю вызвонил.
Секретарь райкома Кирилл Михайлович Коротких — невысокий, раскатисто басистый и не по должности вихрастый здоровячок, недавний воспитанник Петровско-Разумовской академии — встретил Недремова, как всегда, приветливо:
— Даниле Даниловичу — салям!.. Не икалось вам сегодня с утра?
— А что такое?
— Вспоминали мы с Василием Васильевичем вас… позвольте, позвольте — по какому же делу?
— Ясно — по какому. Очевидно, опять «Партизанская слава». Или «Рассвет»?
— Что именно?
— Ну, пшеничку придерживают. Ловчат люди, ловчат! А к Лобачеву я бы на вашем месте, товарищ Коротких… присмотрелся! В этом году зерновых у него, по самым минимальным подсчетам…
— Так «Слава» и вывезла уже больше восьмидесяти процентов, — перебил Данилу Даниловича Коротких. — А «Рассвету» мы обещали в подмогу три машины выделить, из областных, а тут… И черт меня за язык тянул! А он знаешь какой, Матвей Петрович, — мужик настырный!
— Угу, — хмыкнул Недремов, как показалось его собеседнику, недовольно. — Так куда?
— Что — куда?
— Ну, где надо… это самое…
— Ах, вы вот про что! — Секретарь райкома совсем некстати хохотнул. Но тут же спохватился: — Очень мы вам благодарны, дорогой товарищ Недремов, за вашу, так сказать, неусыпную, но… — Коротких красноречиво развел руками. — Пока что в «этом самом» нет необходимости.
— Та-ак… — Хотя Коротких говорил с Данилой Даниловичем дружелюбно, Недремову в словах секретаря почудилась насмешливость. Поэтому он произнес с подчеркнутой значительностью: — Свежо предание, а верится с трудом!