Следствие ведут дураки

Жмуриков Кондратий

— Погоди… и чаво ж? Саныч?

— Осип? — выдохнул тот. — А что ты тут делаешь? В Питере-от? Ты же должен жить в Париже… с молодой женой.

— А ты — в Барселоне.

Ваня Астахов, по представлениям Осипа Моржова долженствующий

жить в Барселоне, махнул рукой и скверно выругался. Потом шмыгнул носом и произнес:

— Да я оттуда съехал. В Америку скататься решил. А там влип в мерзкую историю. В тюрьму чуть не загремел. Еле ноги унес.

— А чаво ж так?

— Да дернул черт проехаться в автобусе, — пожаловался Ваня, — надоело мне на этих «Феррари» да «Пежо» рассекать. Ну, пьяный, естественно, был. А в автобусе… сам не понимаю, как произошло, по привычке, что ли… полез в карман к какому-то мудиле. А он меня за руку хвать!

— И чаво?

— А тот как заорет! А он стоял на передней ступеньке, прямо в ухо водителю гаркнул. Тот с перепугу руль вывернул, автобус с моста — хлобысь!!

— Ну дела-а-а… — выдохнул Осип.

— Хорошо, никто не погиб, а то бы мне, как виновнику аварии… это они в ихнем америкосском вонючем суде так решили!.. впарили бы пожизняк за терроризм. Они ж повернутые на судах. А так — десятку дали. Это что же — мне десять лет с нигерами в тюряге сидеть и за мылом наклоняться? Не-ет!! Я оттуда сбежал, дуриком, правда… повезло мне… так меня чуть ли не через испанское посольство требовали

найти! Пришлось и из Барселоны дергать… вот… маюсь. Счета-то все мои заморозили. Вот и сам мерзну. В Питер приехал. А куда мне теперь?

Осип сочувствующе покачал головой.

— А у тебя что? — спросил Астахов.

Моржов мотнул головой и брякнул:

— Да эта толстозадая шалава, жинка моя… где-то просекла, что значит моя татуировка. Вот та, с котом. Ну и пристала. Я по пьянке возьми да и брякни. А потом развод мне устроила, да так ловко дельце обтяпала, что я с хером воробьиным остался. У нее адвокат, жидяра мерзкий, кстати, из сен-денийских же крючкотворов, там так дело поставил, что меня еще и компенсацию заставили платить, а потом выслали из Франции. Ну, и мне некуда, кроме как в Питер. Правда, у меня в Тамбове тетушка живет. Только она ж, старая мегера, меня и на порог не пустит.

— Н-да-а-а, — в свою очередь протянул Ваня. — А ты еще, Осип, говорил, что вот больше не будешь жить, как свинья. А пожил ты хорошо только полгода.

Осип досадливо крякнул:

— Ну что ж делать? Дураки мы с тобой, Саныч. Проворонили счастье-от. Ну да ладно. Ничаво. У меня тут триста рублев нашкрябается, пойдем-ка выпьем за встречу в кабак.

— И у меня где-то сто или сто пятьдесят, — отозвался Иван Саныч, — ну что ж… пойдем.