Следы на пляже
Шрифт:
– Друзьями?
Тетя бросила снисходительную улыбку, означавшую, что она видит, что Стиви только изображает непонимание.
– Мужчина с маленькой дочерью. Как там их зовут?
– Джек и Нелл.
– Ах, да. А его сестру?
– Мэделин. Я ее видела. После нашей последней встречи я пригласила ее на побережье.
– Это ты правильно сделала.
– Да, я хотела это сделать, но у меня были сомнения. Она приехала, и у нас была очень хорошая встреча. До того момента, когда я ей сказала, что Джек и Нелл живут ниже по улице.
– У нее было большое потрясение, вот и все. Она немного подумает и вернется. Увидишь.
Стиви представила себе, как Мэделин уезжала из Хаббард-Пойнта, не оглядываясь назад, и подумала, что в данном случае тетя ошибается.
– В эти три недели я собираюсь не встречаться с этой семьей. Я хочу быть отшельницей.
– Сомневаюсь, что Нелл это одобрит, – сказала Аида.
– Нелл?
Аида кивнула:
– Она ведь была первой, кто начал эту игру.
– Придя ко мне домой, – сказала Стиви.
– И высказав свою точку зрения, дав знать тебе и своему отцу, как ей нужна ее тетя. – Старушка улыбнулась. – Я очень верю в любовь племянницы к своей тетке. И наоборот.
– Я тоже, – сказала Стиви, сжав ее руку и думая о том, что же делать ей с Нелл и ее семьей.
Они вышли вперед, облокотившись на каменный парапет и всматриваясь в восток. Свежий бриз всколыхнул листья вокруг них, охлаждая их лица. Холмы спокойно склонялись к проливу. Город был скрыт деревьями. Стиви услышала, как тетя вздохнула, и обернулась к ней.
– Что с тобой? – спросила она.
– О, со мной на этой неделе общался очередной застройщик, – сказала Аида. – Он хочет строить здесь отель и курорт и на условиях совместного управления предлагает превратить замок в конференц-центр.
– Я надеюсь, ты послала его куда следует?
Тетя помедлила, и Стиви увидела, что она прикусила губу.
– Я не сделала этого… пока.
– Но ведь собиралась?
– Налоги теперь так высоки, и налоговая служба прислала что-то насчет переоценки. Я слышала от Августы Ренвик, что ее налоги за этот год возросли вдвое! Я не могу себе позволить содержать замок так, как это было до сих пор. Меня беспокоит, что некоторые дети прокрадываются сюда и могут провалиться в трещины каменной кладки.
Стиви была ошеломлена. Впервые ее тетя серьезно отнеслась к предложению застройщика. Из купы деревьев раздался крик совы. Они слышали хлопанье ее крыльев, когда она пролетела над ними.
– Если ты согласишься на условия кондоминиума, – спросила Стиви, – куда же улетят совы?
Тетя попыталась улыбнуться.
– Это текст Стиви Мур, лауреата премии Калдекотта. «Куда же улетят совы»?
– Я серьезно, тетя, – сказала Стиви. – Ты ведь не можешь застроить склон. Тетя Аида?
– Это головоломка, – ответила тетя через минуту. – Потому что я не могу себе это позволить.
– Должен же быть способ достать деньги, – сказала Стиви. – Может, открыть замок для публики
Тетя Аида печально улыбнулась:
– И зачем они будут сюда приходить? Посмотреть на романтичную, но совершенно бесполезную прихоть моего дорогого мужа?
– С каких пор ты стала верить в то, что романтичное бесполезно? – Стиви обняла ее. – Ты, тетя, последний из великих романтиков. Потому ты держишься за эту землю так долго, как только можешь. И Генри и я знаем, что для тебя было бы полезней жить круглый год во Флориде, но ты же не можешь покинуть это место… потому что оно напоминает тебе о дяде Вэне.
– Это так, – прошептала тетя, вытирая слезы. – Я и теперь ощущаю его здесь, рядом с собой. Если где-то и есть духи, то это тут.
Сердце Стиви болело, она думала о своей тете, которая любила так сильно, что жертвовала столь многим ради того, чтобы быть рядом с душой любимого.
– Ты никогда не должна чувствовать себя одинокой, – сказала она.
– Я и не чувствую.
Стиви кивнула, глядя поверх деревьев.
– Ты тоже найдешь кого-нибудь, – сказала ее тетя, – и перестанешь чувствовать себя одинокой.
Стиви покачала головой.
– Я имела шансы, – сказала она.
– «Улыбка летней ночи», – сказала тетя.
Стиви взглянула с любопытством.
– Был такой фильм Ингмара Бергмана, вдохновленный «Ночной серенадой» Сондхайма.
– В музыке к нему была песня «Запишись в клоуны», – сказала Стиви. – Это история моей жизни и любви.
Тетя засмеялась:
– Это о человеческих слабостях и ошибках в любви. Но большинство из нас делает их, дорогая Стиви. Пока мы это знаем, мы живы! Ты далека от того, чтобы быть одинокой.
– Я делала больше ошибок, чем многие, и гораздо худших.
Тетя покачала головой, но уже не смеялась.
– Ты добивалась любви тела и души, – сказала она. – Ты верила в нее, нуждалась в ней так сильно, что испробовала три шанса… В пьесе великая герцогиня говорит, что летней ночью луна улыбается три раза… Ну а сегодняшней ночью я хотела бы, чтобы ты думала обо мне, как о великой герцогине.
– У меня уже были три раза, – сказала Стиви.
– Нет, милая. Я имею в виду не это. Подумай сейчас, сегодня и подумай как следует. Время и события летом измеряются по-другому, и особенно в ночи полнолуния.
В этот момент луна показалась из моря далеко на востоке. Она всплывала медленно, огромным обожженно-оранжевым диском, поднимавшимся над горизонтом, перевернутым вверх дном, как будто разлившееся по воде золото.
– Первая улыбка, видишь? – спросила тетя Аида, когда луна сияла, огромная и широкая, гримасничая, как Чеширский кот.
Она была ошеломляющей, запомнила Стиви.
Они ждали в тишине, луна медленно поднималась, становясь меньше и бледнее, пока не стала чисто белой, сияющей высоко в небе. Ее лик был испещрен кратерами, и Стиви лукаво улыбнулась.