Следы на воде
Шрифт:
Колдунья багровеет. Пальцы нервно мнут сигарету; она сама не замечает, что табак сыплется на стол.
Я увидела ее смерть, глухо шепчет Фролова Ирина Петровна (а туда же Альмагль!), увидела и сказала. А за чужую дурь я ответственности не несу. И из окна эту дурочку не толкала. Так что нечего
Да будет вам! перебиваю я. Увидели вы, как от меня жена утром ушла Вы арестованы по обвинению в доведении несовершеннолетнего до самоубийства, госпожа Фролова.
Вот уж не думал, что эта толстушка окажется такой резвой, словно ей каждый день приходится спасаться бегством от представителей моего ведомства. В лицо мне летит полная миска магического порошка (соль, мята, любистик); Фролова выскакивает из-за стола с грохотом (кресло упало) и кидается к двери, решив, что я, ослепши от растительной дряни, ей теперь не противник. Ну да.
Я ставлю ей подножку, и колдунья валится на пол. В тот же миг раздается треск выбиваемой двери, и я слышу:
Кирилл Александрович, эта?
Группа захвата поспевает как всегда вовремя. Почему-то у меня создается впечатление, что я попадаю в дешевый боевик. Всем на пол, руки за голову, ха-ха три раза.
Наш клиент, говорю я. Судя по заклинаниям, которые громогласно извергает Фролова (проще говоря, она матерится, аки извозчик), ее берут под белы рученьки и выводят из квартиры. В коридоре ахают посетители, не успевшие вкусить благодати, а у меня глаза режет.
Кирилл Александрович, вы как?
Дмитрий, матерый оперативник, пришел в отдел из милиции за большими деньгами и крупной халявой. Конечно, арестовывать таких вот Альмагелей это не алкашей буйных в буцыгарню таскать и не по бандитским разборкам ездить. Ко мне относится с пиететом.
Нормально. Пойду умоюсь.
Дмитрий осторожно, под локоток доводит меня до туалета. Сквозь шум воды я слышу, как в коридоре разглагольствуют очередники. Чирьястый мужичок (интересно, а есть ли такое слово вообще чирьястый), видимо, решил покрасоваться перед женским полом и вовсю костерит инквизицию. Дамы голосят на весь подъезд, и такой нецензурщины я раньше не слыхал.
Век живи, век учись.
Товарищи.
Они оборачиваются и на мгновенье умолкают. На их лицах великая неприязнь ко мне как к полезшему без очереди это раз. И безграничная ненависть как к лишившему общество замечательной, колоссальной женщины.
Как ты, Каширин, дошел до жизни такой? Как докатился?
Госпожа Фролова Альмагль арестована епархиальным следственным отделом по статье двести двенадцатой доведение до самоубийства. Я могу заявить, что Ирина Петровна не обладает сверхъестественными способностями,
Официальный стиль дается мне все лучше и лучше.
Если у вас есть претензии к госпоже Фроловой, то вы можете изложить их лично мне либо написать заявление в нашем отделе, улица Советская, пять, кабинет сто два. Сейчас я прошу вас покинуть помещение.
Девица смотрит на меня восторженно.
И еще. Мы не инквизиция. Они издевались над беззащитными и беспомощными людьми. А мы спасаем общество от аферистов. До свидания.
Излагать претензии или вступить в дискуссию никто не торопится. Держа свое мнение по поводу произошедшего при себе, посетители покидают квартиру. Ничего, ребята, целее денежки будут. Я заглядываю в секретарскую там никого нет. По экрану компьютера плавают рыбы, на столе громоздятся аккуратные стопки бумаг и рекламных проспектов и почему-то красуется глобус.
Аналитики почитают. И глобус покрутят.
Кирилл Александрович, можно опечатывать?
Потирая веко, я выхожу в подъезд, и тут же начинает звонить мобильник.
Взяли ведьму?
Отец Серапион, мой непосредственный начальник, закончил исторический факультет, тщательно изучал средневековье и новое время, и наша работа для него нечто большее, чем борьба с авантюристами и аферистами, а слово инквизитор не ругательство, а комплимент. Я не люблю его, хотя ничего плохого он мне не сделал.
Опечатываем бисово кубло, сообщаю я, спускаясь по лестнице. Нужны аналитики. Тут много документов.
И какой прогноз?
Отвертится. Есть лицензия на предпринимательскую деятельность и разрешение Минздрава.
Не отвертится, холодно роняет Серапион, и я понимаю: Альмагель попала в переплет. Я постараюсь.
Знаем, знаем. Любимую девушку, которая ушла к другому, этот красавец едва не засадил в тюрьму за незаконные магические практики. Ей удалось остаться на свободе, но институт она не закончила. Выгнали. Что сейчас с нею, мне не известно.
Хотелось бы напомнить, говорю я, что у меня с сегодняшнего дня отпуск.
Конечно, соглашается Серапион, хотя это слово ему как кость в горле, я чувствую. Поэзию любишь?
Местами.
Покойная Семенова писала стихи. Если хочешь, пришлю тебе тетради.
А какая девочка в ее возрасте не пишет? Пухлая тетрадь, в которой три стиха про маму, два про Родину, один про котенка и двести тридцать про любовь.