Следы на воде
Шрифт:
Волшебное слово фуршет одолевает наши сомнения, и Анжелика входит в зал с двумя кавалерами. Картинка из нас та еще: джентльмен в костюме и при галстуке, дева в шелках и газе и эпатажный юноша в футболке, трениках и стоптанных кроссовках. Гости (а их не так уж и мало) разглядывают нас с интересом, и меня, разумеется, узнают. Журналист Каширин оставил о себе, мягко скажем, неоднозначную память. Чего стоят, например, мои критические
Раскланявшись со всеми, я хотел было забиться в уголок, но Анжелика поволокла меня в первый ряд. Глебу повезло больше: он наткнулся на какого-то знакомца и осел на галерке. Анжелика комично на него надулась; я же тем временем рассматривал собравшихся, кивая всем и никому. Н-да, средний возраст писателей семьдесят, и сейчас какой-нибудь маразматик полезет на трибуну голосить о том, как много дала людям советская власть. Ага. Если она была такая хорошая, то зачем вы ее скинули? Пархомов, кстати, громче всех орал в те дни у белого дома даешь свободу! Даешь демократию! И ему, конечно, дали. Промеж ушей. Чтоб глотку не драл.
Злой я. Злой и нехороший.
Потом
Ощущение было таким, словно меня ударили по упомянутым выше ушам. На какой-то миг все звуки, запахи и цвета обострились, словно кто-то перевел рычажок контрастности до максимума. В глазах потемнело, и мне показалось, что я вот-вот вытошню свой холостяцкий завтрак прямо на потертый красный ковер, под ноги президиуму. Однако наваждение быстро исчезло, оставив только слабую резь в желудке. Вашу маму никогда больше не буду посыпать пельмени приправой для лапши. Так и отравиться недолго.
Что с тобой? встревожилась Анжелика. Совсем по-семейному, как тогда, когда я пришел домой крепко битый за журналистское расследование и на этот же вопрос ответил: Фигня, мадам, с асфальтом целовался. Кирилл, ты что?
Так, мутит что-то, отмахнулся я. Вчера не ужинал и завтрак пропустил.
Анжелика посмотрела на меня весьма выразительно (что бы ты без меня делал?) и умчалась к фуршетному столу за бутербродами, кормить меня, непутевого.
Может, валидол? предложил кто-то справа.
Я обернулся и увидел
Ее никогда не учили краситься. В пятнадцать лет такая жирная подводка делает девушку похожей
При этом она была красива. Очень красива.
Что? переспросил я. Она улыбнулась и повторила:
Вам валидол дать? Помогает
Очень красивая, даже в этом дурацком наряде и дрянном макияже. Вон великий поэт Круглов, большой любитель женщин, слюни пускает.
Спасибо, не стоит, покачал я головой. Прихватило вдруг ни с того ни с сего
Жара, кивнула девушка и спросила: Вы поэт?
Я усмехнулся.
Инквизитор.
Девушка нахмурилась.
Ну, я серьезно, - протянула она.
Я тоже.
Она взглянула на меня с недоверчивым интересом.
А разве они бывают?
Вместо ответа я протягиваю ей документы. Девушка изучила корочку (я предполагал, что она посмотрит на нее, как на дохлого мыша, но ошибся ничего подобного), вернула и сказала:
Значит, вы священник
Я хмыкнул.
Для работы в епархии не обязательно быть священником.
И тут на меня нахлынуло снова: епархиальные следственные отделы никогда не создавались.
Я помотал головой.
Привет, Анюта!
Анжелика вручила мне бутерброд с бужениной и стаканчик томатного сока и по-дружески расцеловалась с девушкой. Я откусил от бутерброда и подумал, что стаканчик брошу под стул. Да, вот такая свинья.
Ты с фотосессии? спросила Анжелика. Кирилл, ведь Аня у нас модель, представляешь?
Да ну? промычал я. Как интересно.
Тем временем Пархомов начал доклад о новом сборнике, в котором столько талантливых и молодых (мне понравилось это разделение), который по составу является беспреце Ндентным в области (а еще писатель, работник слова) и тра-та-та, и бла-бла-бла. Я сосредоточенно жевал, думая для разнообразия о том, что Анжелика с ее кошачьей грацией и соблазнительной манерой подачи себя любимой безумно завидует этой Ане, больше похожей на гадкого утенка (для типично красивых подруг и недалеких мужчин), чем на фотомодель. Еще я думал, что, должно быть, наша встреча не случайна.