Слепец
Шрифт:
– Ничего удивительного, ты ведь не воин, приятель. Лучше подумай: их было пять, огромных, сильных тварей, всю жизнь промышлявших убийствами, а нас всего двое, вооруженных дрянными ножами, причем один не имел глаз, а второй сражался первый раз в жизни. И чем же все кончилось? Они лежат дохлые, а на нас ни одной царапины! Меня вот только кровью их дерьмовой залило… до смерти не оттереться.
– Да уж, - прошептал Морин. Казалось, он начал понемногу успокаиваться. Слепец решил помочь ему отвлечься от плохих мыслей, от картин, которые точно владели сейчас его разумом: торжествующие твари пожирают теплое мясо недвижного Приставалы и купаются в его красной крови.
– Знаешь что? Опиши мне этих гадов.
Приставала некоторое время сидел молча, даже тяжело пыхтеть перестал. Не мог понять, что
– Описать?… Да как их опишешь? Уроды, одно слово! Вон те трое - как огромные еноты, вставшие на задние лапы. Челюсти, как у волкодавов, и глазищи красные, глубоко спрятанные. А те двое… они даже чем-то на людей похожи, и от этого еще страшнее кажутся. Шеи толстенные, черепа маленькие, шерстью все заросли, ноги короткие совсем, и дерьмо на ляжках замерзшее висит, - тут Приставала смачно сплюнул и невнятно забормотал проклятия. Слепец, нашарив горло последнего из убитых чудовищ, вынул оттуда торчавший нож и старательно вытер его о шерсть.
– Посмотри - кровь осталась?
– спросил он Приставалу.
– Да не могу я на них уже смотреть! Пойдем отсюда скорее, пока меня не стошнило…
– Пойдем… Я вот подумал - а ведь это мясо… Только, сдается, есть его не захочется в самый лютый голод, - ответом на эти размышления вслух стали отрывистые, похожие на мучительный кашель, звуки: Приставала все-таки не уберегся, и его стошнило. Слепец тяжело вздохнул и молча укорил себя за излишнюю болтливость.
14.
Через сутки после схватки с чудовищами двое путешественников по-прежнему брели через пустынную, заснеженную степь, замерзшие до полусмерти и уставшие еще больше. Непонятно, какая сила заставляла их двигать ногами - может, упрямство? Последние несколько привалов они проводили прямо в сугробах, ибо костер все равно разводить было не из чего. Сидя, они выли срывающимися голосами песни, терли жесткими ледышками лица. Уснуть сейчас означало умереть… Снег перестал валить с неба, ветер утих, но вместо этих неприятностей пришла новая - мороз. Не очень сильный, однако много ли надо, чтобы доконать двух утомленных путников? Слепец еще держался, так как в жизни его уже было много невзгод, к которым он мало-мальски привык, а вот для Приставалы каждый новый шаг мог оказаться последним.
– Еще немного… чуть-чуть… уже скоро, - шептал ему Слепец, не зная, слышит ли Морин его слова. Тот не отвечал, сосредоточив последние, быстро иссякающие силы на каменно потяжелевших ногах. Понурившись, он загребал ими ноздреватый снег и, как пить дать, думал что-то вроде: "зачем я иду?" или "не лучше ли упасть и спокойно уснуть, пусть даже навсегда?". Некоторое время назад Слепец пытался отвлечь его, требуя описать местность, по которой они шли, но Приставала только мычал в ответ и вздыхал, как старый вол в непосильной упряжке. Не то, чтобы Слепцу нужны были эти описания… Он был точно уверен, что мог бы рассказать ему спутник: огромное пространство, раскинувшееся вокруг, как еще одна Река. Серая поверхность внизу, еще одна, точно такая же - вверху. И между двумя унылыми плоскостями зажаты крошечные точки, глупые наглецы, задумавшие одолеть степь, холод, чудовищ и еще десяток других, не менее опасных противников. Слева и справа, если присмотреться, можно было увидеть черные полосочки, но что это такое? Толи далекий-далекий лес, толи крутосклонные горы, вставшие грядой. Впереди вздымалась к тусклому небу гигантская скала, одинокая и мягко сияющая голубым в сером свете пасмурного дня… Скала имела форму конуса, которому некие жутко могучие силы откололи треть вдоль вертикальной оси. У ее подножия виднелись какие-то бугорки, а от них в небо поднимались крошечные облачка.
– Скоро… - снова шептал Слепец, представляя, как эти облачка, такие мягкие и приятные для взора того, у кого этот взор имеется, плывут на фоне мягкого света скалы и тают, уступая место следующим. Только эти облака, и эти крошечные бугорки придавали сил полумертвому Приставале, да и самому Слепцу тоже. Деревня, пусть даже деревня Уродов.
Они оба упали по несколько раз, прежде чем смогли достигнуть первого покосившегося заборчика. Сугробы, наметенные многодневной метелью, вставали на половину человеческого
Убогие глинобитные домишки, кое-где каменные фундаменты или даже стены из камня. Рядом с маленькими, как собачьи будки, хибарками стояли огромные и явно просторные сооружения - впрочем, с такой же незатейливой архитектурой. Дым от очагов вылетал прямо из дыр, проделанных в крышах. Вокруг домов простирались большие огороды, сейчас полностью скрытые под снегом. Угадывались они лишь по кривым изгородям, отделявшим их от улицы или от двора.
Жизни в деревушке почти не было заметно. Только в одном из огородов ковырялась целая семья уродов - людей с индюшачьими головами. Из-под снега они выкапывали длинные, желтые корни… Потом путешественникам попался маленький человечек, волочащий за собой санки, нагруженные замерзшими черными лепешками, по виду сильно похожими на дерьмо. Завидев идущих ему на встречу людей, коротышка пугливо свернул на обочину, провалившись в снег чуть не по пояс, и застыл там, прижав к груди изуродованные кисти. Больше всего они походили на рачьи клешни - на каждой росли по два толстых, изогнутых пальца.
– Здесь есть таверна? Постоялый двор?
– опасливо спросил у карлика Приставала. Тот молча вытянул одну из клешней, указывая вдоль улицы. В той стороне, через пару десятков домов, стоял совсем уж здоровенный домина, с виду похожий на загон для выросших в три раза больше обычного коров.
– Ого!
– чуть громче, чем раньше воскликнул Морин.
– Как же это я его не заметил?
Когда они подошли ближе к громадному зданию, то увидали: в отличие от остальных местных домов, этот сделан из дерева. Строители вбили в землю длиннющие, толстые бревна, скрепили их не менее могучими поперечинами и обшили полученный каркас широченными плахами. Щели (такие же гигантские, как и все остальное) были тщательно законопачены мхом.
– Ну и сарай!
– восхитился Приставала.
– И где только они нашли такие деревья великанские? Да тут в одну дверь запросто любой из остальных домишек войдет!
В огромных воротах, которые Морин в замешательстве назвал дверями, были прорезаны небольшие калиточки. Эти наоборот, оказались слишком маленькими для человека, и валящимся с ног путникам пришлось нагибаться, чтобы через них пройти. Внутри обнаружилась еще одна стена, делящая "сарай" на две части. В большей стояли здоровенные столы, сделанные из положенных на земляные насыпи каменных плит, и лавки около них были тоже земляные, покрытые рваной холстиной. Впрочем, можно было увидеть и несколько грубо сколоченных, кривых стульев… В маленькое отделение вело несколько дверей, а также широкое и высокое окно. Посреди зала располагалась засыпанная желтым пеплом площадка, по-видимому, очаг. Из-за отсутствия посетителей огня там не разводили, и в зале было достаточно холодно, хотя и теплее, чем снаружи. Слышно было, как ветер тихо шумит где-то вверху, под потолком.
Стоило глазам Приставалы привыкнуть к полумраку, царившему в огромном помещении, он немедленно разглядел, что посетители тут все же есть. Рядом с очагом, за одним из немногих столов нормального размера, сидело трое уродов - с раздвоенными носами, деформированными черепами и непропорциональными конечностями. Через два стола от них примостился еще один, с виду похожий на нормального человека… Приставала еще стоял в дверях, разглядывая зал, а Слепец уже двинулся вперед, уверенно обходя столы и лавки. Шел он прямо к одинокому посетителю, и Приставала поспешил следом, всячески одобряя выбор товарища. Однако, садиться за тот же стол Слепец не стал, предпочтя занять пустующий, стоящий еще дальше от троицы уродов. Изуродованные рожи прекратили разговоры, провожая вновь прибывших взглядами, не сулящими ничего хорошего. Четвертый посетитель смотрел настороженно, однако скорее со страхом, нежели с угрозой.