Слепец

Борисенко Игорь Викторович

– Ты звал меня, хозяин?
– безжизненно спросил он, обратив лицо с невидящими, белыми глазами к Вароппе. Воздух наполнил ужасный запах разложения, исходивший от тела старца. Слепец взглянул на него внимательнее - и ужаснулся, увидев ползающих по почерневшей коже жирных трупных червей. Они уже выели старику щеки и ноздри и теперь продвигались вниз, к горлу, прогрызая дорожки в бороде.

– Едевей!!
– с отчаянием воскликнул Пумита.
– Что они с тобой сделали?

Вароппе расхохотался, но слишком нарочито, не сводя с Наставника взгляда настороженных и испуганных глаз.

– Он выпил зелье Шоновара, и превратился в моего раба! Правда, протянет он недолго, слишком уж старо это тело. Теперь я здесь волшебник, более того, теперь я хозяин города!! Мы все давно устали от твоей тирании, поэтому ни одни живая душа не станет за тебя

заступаться. Перемены необратимы! Я хотел провести их как можно лучше, я хотел, чтобы ты ушел из жизни героем! Рыбаки потребовали бы выкуп, но мы отказали бы им. Ты же сам знаешь, как трудно живется сейчас горожанам - непосильной дани они не выдержат. Ты бы умер на глазах всего города, умер мучеником! И никогда не узнал бы, что стал жертвой предательства. Судьба, видно, распорядилась иначе. Придется тебе подыхать тихо и незаметно.

Пумита стоял, сгорбившись, совсем как мертвый Едевей, только фигура у него была гораздо массивнее.

– Для чего же меня спасли?
– прошептал он дрожащим голосом, в котором не осталось ни капли того хозяйского рыка, которым он только что гонял слуг.
– Для того, чтобы тут же подвергнуть такому душевному истязанию?

Вопрос звучал очень странно - толстяк будто бы обвинял во всем своих спасителей! Слепец переглянулся с товарищами, увидев недоуменный взгляд Фило, и испуганный - Морина. Вароппе тоже обратил свое внимание на скромно стоявших за креслом незнакомцев.

– Спасители нашего несчастного Наставника? Он, верно, обещал вам щедрую награду? Я дам ее вам - быструю смерть от топора палача. Заметьте, я мог бы быть гораздо менее добрым. Посадить вас на кол, четвертовать, сжечь, напоить зельем Шоновара, наконец!

Слепец и Фило, одновременно, схватились за мечи, но Вароппе проворно повернулся к ходячему мертвецу и скомандовал:

– Едевей! Веди их всех в подвал.

Труп обратил на них взор своих мертвых глаз, отчего руки Слепца и Фило задрожали и опустились. Ни один из четырех пленников более не владел собственным телом. Молча, выражая ужас и обреченность одними только взглядами, они прошли мимо Едевея и устремились к лестнице. Несколько десятков крупных ступеней, практически неосвещенных, вели вниз безо всяких поворотов. Ступая ватными ногами, Слепец никак не мог прийти в себя от испытываемого отчаяния. Ему-то казалось, что все самое страшное в жизни он пережил - ан нет, теперешняя ситуация представлялась самой жуткой. Что может быть страшнее, чем предательство собственного тела, к которому ты так привык, без которого не мыслишь жизни? Ни одной здравой мысли не приходило на ум: сознание металось испуганным зайцем, пойманное в клетку превратившейся в оковы плотью.

После того, как ступени кончились, повинующееся чужой, злой воле тело само собой прошло наполненными непроглядной тьмой коридорами. Вперед, направо, пригнуться, чтобы миновать низкую арку. В большом помещении, тускло освещенном одним-единственным факелом, процессия остановилась. По стенам, прямо в грубую каменную кладку, были вбиты железные штыри, а на них висели короткие цепи с зажимами для запястий. Потолок нависал над самыми макушками, а Морину едва ли не скреб по ней. В воздухе царили затхлость и запах немытых человеческих тел, в углах лежали кучи гнилой соломы, куски источенного червями дерева и даже несколько костей. Все четверо пленников выстроились вдоль стен, подняв руки к висячим кандалам и застыли. Волочащий ноги Едевей, овевая их ужасным запахом могилы, прошел дальше и притаился в одном из самых дальних и темных углов.

Сердце Слепца стучало так громко, что его должны были слышать все вокруг. Ему вдруг стало очень жалко самого себя, и обидно за то, что он попал в такое чудовищное положение. Конечно, в смерти на болотах тоже не было ничего хорошего, но там он, по крайней мере, мог бороться за свою жизнь, здесь же как глупый и покорный баран, ждет казни. Мог ли он что-то сделать? Слепец попытался унять панику и оглядеться по сторонам внимательнее. Как раз в тот момент свету в подвале прибавилось - пришел Вароппе, три его молодых помощника, сын Пумиты и солдаты. В дрожащем оранжевом пламени, за мечущимися по сторонам тенями, можно было разглядеть нависающий над дальним торцом помещения балкон - простой гранитный козырек, соединенный с полом узкой крутой лестницей. Что там, наверху - этого Слепцу разглядеть не удалось, потому что люди в кольчужных капорах деловито вложили руки пленников в стенные кандалы и закрутили болты на

браслетах. Тут Слепец почувствовал, как оцепенение, владевшее им, отступает. Необычное и непередаваемое ощущение! Будто бы все тело было одной огромной ледышкой, а теперь неторопливо оттаивало, становилось мягким и податливым. Тысячи крошечных иголочек втыкались в кожу в самых разных местах. Замирая от боязни ошибиться в своих чувствах, Слепец попытался пошевелить пальцами - и это ему удалось! Однако, поздно. Оковы распяли его, растянули по стене так, что он не мог двинуть руками, да еще и был вынужден стоять на носочках. Как можно незаметнее шевеля головой, Слепец внимательно рассматривал все, что попадало в поле зрения его неподвижных глаз. Теперь факелы горели сразу в нескольких стенных держателях и видно стало намного лучше, чем раньше. Можно было разглядеть, что углы подвала скруглены, а кандалы вделаны в швы между камнями по всему периметру. Середину помещения украшала группа небольших стальных стержней, служивших, очевидно, основанием для съемных орудий пыток. Среди них одиноко возвышался каменный постамент с углублением в форме человеческого лица. Примерно в том месте, где должен находиться рот, вглубь уходила зловещая черная нора.

Внезапно подвал наполнился грохотом шагов множества ног и частыми, резкими ругательствами. Ввалилась большая толпа воинов, причем одни, в шлемах и при мечах, тащили под руки других, наряженных в красные меховые куртки. Упиравшихся пленников проволокли к противоположной от Слепца стене и с большим трудом, после множества тумаков и затрещин, приковали к ней. Люди в красных куртках пробовали вырываться и поносили своих пленителей последними словами, обзывая их предателями и трусами. Вароппе недовольно скривился и сделал знак рукой. В темном углу под балконом послышались шорох, после которого неспокойные новички вытянулись на стенах с выпученными глазами. После этого Вароппе и его свита важно прошли к лестнице и поднялись наверх. Большая часть солдат тоже покинула подвал - осталось только пять человек. Усатый узурпатор, подбоченясь, встал у края балкона, откашлялся и торжественно заговорил:

– Вы стоите здесь, десять лишенных свободы и приговоренных к смерти. Только один наш настоящий враг, остальные просто оказались не вовремя в ненужном месте. Первым умрет, конечно, Пумита, ибо только его смерть по-настоящему важна для всех нас. За ним остальные… Да, кстати! Выходит, что я обманул вас, обещая легкую смерть!
– Вароппе высокомерно поглядел на Слепца поверх задранных кверху усов.
– Оказалось, что палач простыл и сейчас лежит, терзаемый бредом и лихорадкой. Никто не пожелал занять его место, так что придется вам всем кончить мучительной смертью. Вас привяжут к Станку, и снипсы прожрут ваши потроха!

Его палец, украшенный огромным оловянным перстнем с жуткой рожей на печатке, указал на каменный постамент среди стальных стержней. Вароппе криво ухмыльнулся и хмыкнул.

– Помнится, Пумита любил подвергать этой казни своих врагов, и весело смеялся, глядя на их мучения. Посмотрим, как он станет хохотать со снипсом в своем огромном жирном брюхе!

Старый Наставник, храпя и брыкаясь, заметался у стены, колотясь о нее спиной с глухим стуком. К нему приблизились два воина: один схватил толстяка за голову, второй залепил нос комком теплой сырой глины. Затем еще двое помогли им держать Пумиту, пока пятый откручивал болты на браслетах. Старик, едва только почувствовал себя свободным, рванулся изо всех сил, однако все воины были рослыми и молодыми людьми. Тем не менее, управлялись они с трудом. Пиная и молотя куда попало кулаками, они протащили бывшего Наставника к месту казни, заставили встать на колени и впечатали лицом в каменный постамент.

Слепец почувствовал тепло на своей груди. Как жаль, что он не может дотянуться до нее рукой! Но тепло не желало ждать: оно само стало расползаться по телу, проникая в самые отдаленные его уголки. Разум окутала приятная пелена, знакомое чувство всесилия и непоколебимой уверенности в себе. Казалось даже смешным, что совсем недавно он был поражен ужасом, унынием и обреченностью. Он могуч, участь жалкого узурпатора решена, и помощь ходячего трупа ему не поможет. Слепец вдохнул воздух полной грудью; закрыв глаза, он кинул безмолвный клич и тут же ему откликнулись тысячи таких же неслышных голосов. Серебристые доспехи крошечных воинов Воды возникали тут и там по всему пространству подвала. Они витали в воздухе, копошились на телах людей и усеивали стены, пол и потолок. Они ждали приказа.