Слепой цирюльник
Шрифт:
Ресторан лайнера взмыл на очередной волне и рухнул вниз под фальшивые ноты оркестра.
– Но честное слово, – возразила Пегги, – о бедняге Кёрте я же сказала чистую правду…
– Ах да! – спохватился доктор Кайл. – Он был трезв?
– Доктор, – отвечала она, доверительно понижая голос, – мне очень не хочется в этом признаваться, но на самом деле он был ужасно, в стельку, пьян, бедняжка. Но ведь ничего страшного, что я делюсь этим с врачом, правда? Однако я пожалела его от всей души, несчастного юношу, когда увидела…
Морган увел ее от стола после телеграфного обмена пинками. Они поднялись по большой лестнице и остановились в холле наверху, который кренился и продувался
– Кстати, – прибавила она с сомнением, – ты, наверное, не горишь желанием сыграть роль мавританского воина?
– Не горю, – уверенно ответил Морган. – А что, это как-то поможет нашему делу?
– Да там всего-то и нужно, что зачернить лицо, надеть золоченый доспех, накидки и все прочее, а потом стоять на одном конце сцены с копьем в руке, пока дядя Жюль будет читать пролог… С другой стороны, достаточно ли ты высокий? Слушай, а вот из капитана Вальвика получился бы потрясающий мавр, правда?
– О, несомненно.
– Понимаешь, должно быть еще двое, французский воин и мавр, они просто стоят по обеим сторонам сцены для пущего эффекта. Сцена для них недостаточно высокая, поэтому они стоят перед ней, на небольшой платформе… Когда представление начинается, они отправляются за сцену, иногда помогают двигать кукол – второстепенных персонажей, которые ничего особенного не делают. Главными героями управляют мой дядя и Абдул (его помощник), и только у них роли со словами… слушай, будет настоящая катастрофа, если дядя Жюль не сможет выступать. С нами едет тут один профессор, или как его там, он написал уже кучу статей о его искусстве. Абдул от морской болезни не страдает, и он мог бы взять на себя главную роль вместо дяди. Но, кроме него, остаюсь только я, а я вряд ли сумею достойно произнести мужские реплики, правда?
Они прошли по лабиринту коридоров на палубе D, и Пегги постучала в дверь каюты. Услышав в ответ замогильный стон, она открыла дверь. В каюте было темно, если не считать слабой лампочки, горевшей над умывальником. От открывшейся глазам сцены – каюта раскачивалась из стороны в сторону, в иллюминатор летели брызги дождя – Морган слегка содрогнулся. Две или три марионетки с бессмысленными лицами сидели, привалившись к переборке, и раскачивались вместе с судном, отчего их головы жутко кивали в унисон. Ремни и крючки для проволок на них зловеще звякали; сами марионетки, увесистые, примерно по четыре с половиной фута ростом, сверкали золотыми доспехами, алыми плащами и пестрыми «драгоценными» украшениями. Лица, обрамленные грозными бородами из темной шерсти, ухмылялись из-под островерхих шлемов. Пока они раскачивались на волнах, могучего сложения мужчина с круглым смуглым лицом сидел на диванчике, уложив себе на колени еще одну марионетку. В этом тусклом свете он штопал на кукле плащ длинной иглой с синей ниткой. Время от времени он поглядывал на темную койку, где метался и стенал кто-то грузный.
– Je meurs! – донесся с койки трагический шепот. – Ah, mon Dieu, je meurs! Ooooo! Abdul, je t’implore… [4]
Абдул пожал плечами, сощурился, глядя на свою иголку, снова пожал плечами и сплюнул на пол. Пегги закрыла дверь.
– Ему не лучше, – сообщила она, хотя это было очевидно и без слов, и они двинулись в сторону каюты, где их дожидался Уоррен.
На самом деле Моргану и не хотелось задерживаться там после того, что он мельком увидел. То ли из-за дождливой ночи посреди ревущей Атлантики, то
4
Я умираю! Ах боже мой, я умираю! О! Абдул, я тебя умоляю… (фр.)
5
Что и требовалось доказать.
Этот проход примыкал к главному коридору, и в нем помещалось всего по две каюты с каждой стороны. Уоррен устроил засаду в крайней слева, рядом с дверью, ведущей на палубу С. Белеющая в темноте дверь каюты была приоткрыта и зафиксирована крючком. Морган постучал, как было условлено, после чего они проскользнули внутрь.
Горела лишь одна лампочка над нижней койкой. Уоррен опасливо примостился на самом ее краешке. Выглядел он встревоженным.
Морган проговорил резко, хотя и вполголоса:
– Что-то случилось?
– Много чего, – ответил его приятель. – Садитесь и ведите себя как можно тише. Мне кажется, ждать нам предстоит долго, с другой стороны, никогда не угадаешь, что именно выкинет этот шутник. Вальвик отправился за содовой. А у нас все готово. – Он кивнул на вентиляционное отверстие высоко в переборке, соединявшееся со смежной каютой. – Если кто-нибудь туда войдет, мы мгновенно его услышим. И тогда мы его сцапаем. Более того, я так загнул крючок на своей двери, что, как бы тихо он ни вошел, шуму будет не меньше, чем от сигнализации.
Уоррен умолк и довольно нервно потер щеку, пристально оглядывая сумрачную каюту. Полотенце с головы он снял, однако из-за марлевой повязки и пластыря волосы у него все равно стояли дыбом, словно у домового. Лампочка над койкой освещала только половину лица, и было видно, как на виске у него пульсирует жилка.
– Кёрт, – позвала девушка, – что не так?
– Боюсь, что абсолютно все. Старина Вальвик перед ужином отправился к капитану Уистлеру…
– И?
– Даже не знаю, насколько вы, ребята, были серьезны, когда мы сидели и выдумывали разных там международных мошенников. И вот невозможное случилось. Мы оказались правы. На борту действительно имеется разыскиваемый всеми полициями мира негодяй, и это без шуток. Он охотится за изумрудом старика Стертона. А еще он убийца.
У Моргана засосало глубоко под ложечкой, и не только из-за качки. Он спросил:
– Ты это сейчас серьезно или все-таки…
– Еще как серьезно. И Уистлер тоже. Вальвику удалось его разговорить, потому что Уистлер очень нуждался в совете. История старины Вальвика довольно путаная, но хотя бы это я понял. Уистлер не знает, сохранить все в тайне или же объявить по громкой связи всем пассажирам. Вальвик посоветовал второе – на море так принято. Однако Уистлер говорит, у него уважаемое судно, «семейный» лайнер – и прочую ерунду в том же роде…
Морган присвистнул. Пегги подошла и уселась рядом с Уорреном. Она решительно возразила, что это чепуха и она этому не верит.
– Кто он, Кёрт? Что им о нем известно? – спросила она.
– Только это. Никто, похоже, ничего не знает, кроме того, что он путешествует под чужим именем. Помните, я вам рассказывал сегодня днем, что Уистлер, когда я зашел в радиорубку, вроде бы ругался с радистом? Так вот, речь об этом и шла. Он получил радиограмму. К счастью, Вальвику хватило сообразительности выпросить у Уистлера копию послания. Взгляните.