Слепой поводырь
Шрифт:
– Если тело будет погребено, то позже судебный следователь будет вынужден вынести постановление о вырытии трупа [13] .
– Вы представляете, какой это тяжкий моральный удар для семьи покойного?
– А вы собираетесь скрыть улики?
– Ого! Вы мне уже и угрожаете? Весьма прыткий молодой человек. Далеко пойдёте! – Залевский помолчал и, подкрутив левый ус, проронил: – Что ж, будь по-вашему, но знайте – вы будете допрошены в качестве свидетеля и потому на время следствия я запрещаю вам отлучаться из города.
13
Слово «эксгумация» в профессиональной речи судебных следователей и полицейских в те времена не употреблялось.
– Запрещать или разрешать мне выезд, а также допрашивать, имеет право исключительно судебный следователь, да то лишь после соответствующего вызова повесткой в свою камеру [14] . А помочь вам, уважаемый Владимир Алексеевич, я всегда готов и без угроз. Вы позволите справляться у вас о ходе следствия? Вдруг мысль меня какая осенит, так я сразу вам её донесу. А вы уж там сами решите – дельная она или ошибочная.
– Обращайтесь, – подкрутив правый ус, великодушно согласился полицейский.
14
Так назывались: кабинет следователя, полицейского, зал судебных заседаний и камера заключённого.
– Пожалуй, пойду. Я ведь с дороги. Ещё и за стол не садился, решил псаломщика проводить, который у нас квартирует. Не думал, что придётся столкнуться с убийством.
– Пренеприятнейшая, скажу вам, миссия мне предстоит. Вдова и так вне себя от горя, а тут ещё и похороны мужа отменяются, – вздохнув, проронил полицейский.
– Прекрасно вас понимаю. Честь имею кланяться, Владимир Алексеевич.
– Честь имею, Клим Пантелеевич, честь имею, – уже по-доброму выговорил чиновник.
Клим зашагал вслед за Залевским. Он видел, как помощник полицмейстера отвёл в сторону плачущую у гроба вдову и принялся что-то ей нашептывать. Убитая горем женщина кивала и вдруг разрыдалась в голос. Родственники и знакомые обступили её и Залевского. И последнему пришлось прилюдно объяснять окружающим, почему похороны отменяются. Отец Афанасий и псаломщик стояли тут же и слушали. Ардашев, оказавшись за спиной будущего диакона, тихо проронил:
– Предлагаю вернуться к столу. Надеюсь, вы не забыли, что нас ждёт утка с яблоками.
Тирада Ардашева донеслась и до ушей отца Афанасия. Обернувшись, он изрёк:
– Ферапонт, вы свободны. Что ж поделаешь, если выяснилось, что покойного сдушегубили.
Псаломщик молча поклонился.
Священник тут же перевёл взгляд на Ардашева и шагнул к нему. Студент совершил поясной поклон, испросив благословения.
Осенив Клима крёстным знамением, батюшка произнёс:
– Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.
Смиренно склонив голову, Клим коснулся губами руки священнослужителя.
– Что же ты, сын мой, сразу не подошёл, не поздоровался. Аль забыл меня?
– Так ведь вы с вдовой общались, а потом началась
– Ох, и хитёр, – лукаво усмехнулся священник. – Весь в отца. Ладно, идите. А то ваша утка совсем остынет.
В передней Ардашев столкнулся с Дубицким. Увидев Клима, тот удивился:
– И вы здесь? Вы разве были знакомы с господином Целипоткиным.
– Нет, но пришлось наведаться.
– И кто мог предположить, что доктора убили? – покачав головой, грустно выговорил купец и добавил: – Пантелею Архиповичу от меня передавайте привет.
– Благодарю вас, Павел Петрович, обязательно передам.
Оказавшись на улице Ферапонт спросил недовольным голосом:
– Уж не вы ли остановили литию?
– С чего вы взяли? – доставая кожаный портсигар, осведомился Клим.
– Видел, как вы шушукались с полицейским в кабинете. А после этого Залевский что-то сказал вдове и вышел с вами во двор. Вы вернулись вместе, и он тут же заявил об убийстве и необходимости нового осмотра трупа.
– А вы наблюдательны. – Ардашев закурил любимые «Скобелевские» и с наслаждением выпустил дым. – Всё верно. Я нашёл воск, которым преступник залепил шпингалеты, выбравшись через окно. Потом, под действием солнечных лучей воск расплавился, и шпингалеты захлопнулись. Кроме того, он оставил отпечаток обуви на листе, лежавшим на столе.
– Получается, злоумышленник нанёс удар врачу каким-то предметом, потом усадил его в кресло, забрался на стол и, расцепив кольцо, бросил люстру ему на голову? – отмахиваясь от дыма, выговорил псаломщик.
– Абсолютно верно.
– Одного не пойму, почему он не вышел через дверь?
Провожая взглядом проезжающий мимо экипаж с милой дамой, Ардашев ответил:
– Убийца замкнул изнутри дверь и вылез через окно, не забыв его затворить, чтобы создать иллюзию замкнутого помещения. Ведь не особенно внимательному человеку, могло показаться, что в закрытом изнутри доме произошёл несчастный случай.
– А когда вы заподозрили неладное?
– Первый раз – сегодня утром, когда прочитал заметку в «Северном Кавказе». Об этом я вам уже говорил.
– А второй?
– Несколько минут назад, когда при входе увидел табличку.
– Это какую же?
Показав на входную дверь, Ардашев прочёл:
– «Доктор Целипоткин. Приём ежедневно с 9 до 12, кроме субботы и воскресенья». Я подумал, что очень странно держать дверь запертой в часы приёма.
– Так ведь он мог находиться за столом, а без четверти восемь на него упала люстра.
– Теоретически такое могло произойти, – кивнул Клим. – Только вероятность очень мала. К тому же, в его блокноте-ежедневнике на 12 июля – дате убийства – довольно искусно нарисована лилия и дважды подчёркнута и обведена кружком число 10. Полагаю, что Целипоткин, ожидая приёма, от нечего делать рисовал цветок. Это был неосознанный рисунок. Он думал о чём-то приятном, находился в расслабленном состоянии, а потом вдруг взглянул на часы, стоящие напротив, и написал число 10. Скорее всего, на это время у него была назначена важная встреча.