Слепые и прозревшие. Книга вторая
Шрифт:
Бэм-м-м! Хочу, чтобы у тети Даши и дяди Сережи кто-нибудь родился. Все равно, кто. Тогда я наконец стану старшим братом.
Бим-м-м! Хочу нежно, всей душой полюбить математику. Потому что у меня получается только то, что я люблю. Это математичка сказала. Это правильно. Полюблю математику, получу пятерку в четверти – и папа тогда будет меня уважать.
Блям-м-м! Хочу, чтобы тетя Таша наконец поженилась со своим Леонидом. А то всю жизнь слышу «Леня, Леня» – и все без толку.
Бэн-н-нц! Хочу, чтобы мы наконец помирились с этими Чечнями. Сколько можно! У математички летом сын погиб в Чечне.
Дз-з-зынь!
Бабах! Хочу, чтобы у меня появился друг, который был бы как я, только не такой болтун. Без него мне одиноко.
Плюх! Хочу перестать наконец бояться смерти и боли. Несолидно уже!
Шмяк! Хочу, чтобы жизнь изменилась обратно, чтобы у всех все было, как в застойные годы. Тогда Русаковы перестанут голодать!
Чпок! Хочу плешь на макушке и шрам от уха до уха, чтобы девки перестали мне записочки в сумку совать. Бумажки из меня дома сыплются, мама их находит – очень неудобно.
Ну и вообще чтобы все… Ладно, Деду Морозу и так понятно! Все, спать!
…………………………………………………………………..…………
17 января.
Зеленые рукава
Тебя нашеля в ночи весной.Говорила тыо любви с луной.Вдруг сотней звездвспыхнула трава,видно, знаешь ты тайныезвезд слова.Ты вся —словно ночь весной.Околдован ятайной неземной.Сжалься!Прошепчи: «Усни!» —и зеленым веснырукавом взмахни.Возьми в ладоньтонкий серп луны,окуни в росу,слово звезд шепни,лучом луныв сердце мне взгляни —что я твой навсегда,ты поймешь в тот миг.И припевчик: «Ты вся – словно ночь весной…»
18 января.
Все сбывается! Все получается! Респект Деду Морозу!
Сегодня поймал в коридоре Кирюху.
– Тее чё? – говорит.
Я ему молча листок сунул.
– Это чё?
– «Зеленые рукава».
– Чё-о-о?
Почитал, почитал, потом за шкирятник меня сгреб – и за собой. Кому-то по пути кивнул, кого-то локтем двинул – всех своих собрал.
В сортир меня притащил, к стеночке привалил, а его компания стала мой стих читать. Читали, читали, долго так, по слогам, что ли? А Киря им:
– А чё? Вроде ничё. Пошли к Ленке.
Вся компания рванула по коридорам, искать Ленку. Топали как кабаны, а меня все за шкирятник. Нашли Ленку. Кирюха одной рукой ей листок сунул, другой рукой – меня.
Ленка прочитала и меня за подбородок взяла:
– Это о-он написа-ал? Это ты са-ам? Да ты в каком кла-ассе? Скажи-ите, он уже о ночных краса-авицах ду-умает!
Я ей по рукам дал, чтобы не лапалась, и говорю:
– Не твое дело,
Она как захохочет – под свитером все так и затряслось:
– Не серди-ись, серди-итый како-ой!
Пошли после уроков в школьный подвал, где они репетируют. Меня не позвали, но я их подстерег и сзади шел. Ничего, не выжали. Димка Макаров спел один куплет на английском, а потом – мое. Хорошо получилось, будто и не я сочинял.
Потом они еще что-то обсуждали, а я взял Димкину гитару и попробовал. Интересно так, звук неожиданный. Не из гитары, а из колонок, я даже испугался.
А они все на меня уставились. Серый хотел мне накепать, но Ленка на него наорала, и я поиграл. Сначала путался, потом ничего, привык. Спел им из Высоцкого, из Шевчука. А из Паши Кашина не получилось – сложные мелодии. И петь трудно, никак эти колонки не перекричать.
В общем, решили, что я буду играть с ними на своей гитаре. Здорово! А Киря велел мне рэп сочинить. Не умею я рэп…
19 января.
Получил пару по математике. В школе хорохорился, а домой пришел, маме рассказал – и захлюпал. Сам себе противен. Рядом с мамой я весь раскисаю, прямо как младенец.
23 января.
Пару по географии получил – и совсем позорно. Просто вопроса не слышал, сочинялась песня. Вертелась в голове одна строчка: «Солнца свет и дыхание рая…» Я ее и так и этак пристраивал, вот вопрос и прослушал. А вопрос ерундовый был.
28 января.
Наташа мне пожаловалась, что один козел ее в коридоре ловит, к стенке прижимает и говорит: «Давай трахнемся!». Это в третьем-то классе! Ну и молодежь! Она мне покажет этого плейбоя, поговорю с ним по-плейбойски.
Наташа только просила Павлу не говорить, а то он этого козла по стенке размажет, а тете Люсе попадет.
13 февраля.
Никак не могу понять, любит папа нас с мамой или нет. Вроде заботится, все покупает для нас. Мне крутой комп на Новый год подарил, маме – колготки «Леванте – для любимой женщины». А все будто издалека на нас смотрит.
Может, я не его сын? Какого-нибудь другого отца? Как бы у него узнать? Засмеет ведь.
15 февраля.
Опять всю ночь не спал. Только лег – приснился тот страшный сон о моей смерти. Она открывает двери, я наваливаюсь всем телом, пытаюсь удержать. Но она сильнее, а я слабею с каждой секундой. Вот дверь открылась: вспышка тьмы – и меня нет. Навсегда нет. Не существует. И я проснулся.
Так было страшно, что руки-ноги тряслись.
А потом думал и думал. Ведь это все будет. И не уйти от этого никуда и никому. И какая разница, проживу я лет двадцать или лет сто. Никакой разницы. Все равно это придет. И какой смысл?
Непонятно и страшно.
Земля существует миллиарды лет, и все это время меня на ней не было.
Ну проживу я лет сто – и опять меня не будет миллиарды лет. Зачем тогда?
Вспышка тьмы – и нет меня. И все это скоро будет. Через сто лет! Пишу и до сих пор страшно. А ночью я лежал, метался, дрожал, потом заорал от страха.
Конечно, мама прибежала и сидела со мной до утра. Я забрался к ней на колени, лось такой, а она пела мне песенки. И я успокоился.
21 февраля.