Слепые жернова
Шрифт:
— … Он, кажется, не признал ее умалишенной, хотя очень долго обследовал. Просто она ушла в себя. С ними это бывает. Скорее всего, она такой и останется до самого конца. А может быть, конца не будет…
— Тсс! — прошептал кто-то.
— Ничего, до нее сейчас все равно ничего не доходит.
Внезапно ее опять повели наверх, где все уже расселись по местам, словно не было бесконечного перерыва. Со скамьи присяжных поднялся мужчина и на вопрос судьи ответил:
— Мы признали подсудимую виновной в непредумышленном убийстве, ваша честь.
Ее мозг заработал, она стремилась унестись прочь — туда, куда не сможет долететь голос судьи, однако, как только она достигла желаемых далей, голос судьи проник и туда. Она разобрала две фразы. Первая была такая:
— Присяжные признали ваше преступление неумышленным.
Ей почему-то показалось, что сам судья не согласен с этим вердиктом.
Вторая фраза гласила:
— Тем не менее вы убили человека и признаны виновной в непредумышленном убийстве. Посему я приговариваю вас к тюремному заключению сроком на пятнадцать лет.
Она снова обрела способность анализировать происходящее. Значит, ее не ждет смерть. Это сильно ее удивило. Потом в голове застучало: «Пятнадцать лет, пятнадцать лет!» До ее ушей донесся крик Филис:
— Это чудовищно! Какая жестокость! Ему уже давно пора была подохнуть! Свинья! Жаль, что я сама его не прибила! Господи, Сара, Сара! Пятнадцать лет! Боже всемогущий!..
Голос Филис постепенно смолк — ее выволокли из зала.
Перед тем, как ее увели вниз, Сара окинула взглядом всю свою родню. Они стояли в немом оцепенении, за исключением Джона. Наверное, потому, что он не смотрел на нее, она уперлась в него взглядом. Он низко опустил голову и закрыл руками лицо.
3
День был бесцветный, весь мир лишился красок. Все вокруг сводило с ума — он чувствовал, что лишается рассудка. После суда все изменились — и люди, и вещи. Впрочем, некоторые изменились еще до суда. Взять хотя бы Пола. Что случилось с парнем? Почему такая перемена в его отношении к Кэтлин?
Джон в три прыжка достиг окна и увидел, как Кэтлин идет по аллее к задней калитке своего дома. Дом все еще принадлежал ей, она отказывалась съезжать. Впрочем, это уже была не прежняя девушка, подвижная и жизнерадостная, она повзрослела за одну ночь и сама не успела к этому привыкнуть. Она нуждалась в помощи и утешении, но единственный человек, от которого она надеялась получить и то, и другое, отвернулся от нее. Почему, почему? Ничего, он обязательно в этом разберется. Он найдет слова, чтобы пронять юного нахала.
Джон отвернулся от окна с намерением выйти, но в этот момент в комнату вошел Пол. Джон подпустил его к камину и только тогда произнес:
— Скажи на милость, что с тобой случилось? Все мы испытали потрясение, но хуже всего пришлось Кэтлин. Ей требуется твоя помощь, а что ты? Ты уже несколько недель ее сторонишься, словно она прокаженная. Мне это не нравится. — Джон нахмурился, потом ощерился. — Мне не нравится
— Я хочу с тобой поговорить. — Пол сказал это спокойно и холодно.
— Так говори. Выкладывай!
Джон смотрел на сына и ждал. Устав ждать, он прикрикнул:
— Ну, что ты тянешь? Кажется, ты хотел…
— Я хочу стать священником.
В комнате повисла тишина, от какой лопаются барабанные перепонки. Ее не могли нарушить ни детские крики с улицы, ни мужской голос, звавший сына, ни младенческий плач.
— Повтори, — попросил Джон безразличным тоном.
— Ты слышал, что я сказал.
— Кажется, слышал. Мне показалось, ты сказал: «Я хочу стать священником». Я не ослышался?
— Да, я сказал именно это.
Джон опустил голову на грудь, шея его напряглась и покраснела.
— Значит, мы желаем стать… Слушай, ты в своем уме?
— Да.
— Священником? Не пастором, не викарием, а именно священником?
— Да, так я сказал.
— Католическим священником?
— Католическим священником.
— Ты что, ждешь, чтобы я рассвирепел и ударил тебя?
— Можешь делать, что хочешь, это ничего не изменит.
— Не изменит, говоришь? Убирайся! — Джон описал рукой полукруг, указав на дверь, однако стоило Полу шагнуть в указанном направлении, как он преградил ему путь с криком: — Господи, что я говорю? Ты не выйдешь отсюда, пока я не услышу от тебя разумных речей. Священник! Он собрался стать священником… Только через мой окровавленный труп! Сядь-ка. — Он указал на стул. — Давай сядем и во всем разберемся.
Юноша с кажущимся спокойствием шагнул к стулу, сел на самый край и замер в ожидании. Джон, возвышаясь над ним, приказал:
— Начинай! С каких это пор у тебя появилась мысль заделаться святым отцом? — Его голос был полон презрения.
Пол поднял белое лицо.
— Со дня убийства тетей Сарой ее отца.
Такого ответа Джон не ожидал. Он расправил плечи и вскинул голову. Нахмурив брови, он озадаченно спросил:
— Какая же тут связь? Что-то я не вижу связи.
— Не видишь?
— Представь себе.
— Я слышал, что сказал ей отец перед тем, как она его ударила.
— Но ты же говорил… Ты говорил, что ничего не слышал. В суде ты показал, что ничего не расслышал, кроме неясных голосов.
— Я сам знаю, что сказал в суде. — Пол вытянул руку, словно намереваясь оттолкнуть отца, поднялся и отошел на несколько шагов, чтобы, установив желаемую дистанцию, продолжить: — Старик сказал, что мы с Кэтлин резвимся, как пара влюбленных, тогда как нам не следует этого делать, потому что… Потому что у нас один отец — ты.