Слёзы Лимба

Нефёдов Александр

— Джордж, — Эрван погладил юношу по мокрой от воды спине, к которой прилипла клетчатая рубашка. — Думаю, нам надо идти. А то я уже замерз.

— Но ты такой теплый, — прошептал тот, потершись о его гладкую кожу щекой, и с неохотой сел, как-то грустно вздохнув.

— У нас впереди еще целая ночь, — успокоил его Эрван и, поднявшись на ноги, побрел к обиженно ждавшим их рюкзакам. — Слушай, а мы не забыли взять питьевую воду? Я что-то не помню, чтобы мы ее клали, — юноша застегнул пуговицы на рубашке и взвалил на плечи неподъемную ношу.

— Я все положил, не волнуйся. Взял

самое основное, ведь мы здесь пробудем три дня… Только ты, я и море. Что может быть лучше?

— Лучше может быть погода. И радио. И вишневый пирог. И горячий кофе. И…

— Думаю, твой список будет продолжаться бесконечно.

— Нет. Я его почти закончил. Но ты не дал мне договорить, — Эрван засунул руку в карман брюк и снова достал из портсигара сигару.

— Ты бы сильно не тратил спички на сигары. Они нам еще пригодятся.

— Скажи спасибо, что мой портсигар не пропускает воду, а то бы спички были уже давно мокрыми. И мы бы умерли с голоду.

— Обожаю твое чувство юмора, — улыбнулся Джордж и устало надел на плечи свой рюкзак.

— Кстати, я всю дорогу хотел задать тебе один вопрос, — как-то серьезно сказал Эрван после того, как зажег сигарету и выпустил изо рта первые порции табачного дыма.

Юноши медленно побрели вдоль берега, не заметив того, как пальцы их рук сплелись в единое целое. Эрван и Джордж уже давно привыкли к таким вещам, поэтому теперь это воспринималось ими как что-то обычное и уже не пугавшее умы. В первое время оба страшились своих отношений. Они старались вести себя на людях обычно, никому не рассказывая о том, что происходит между ними в тот момент, когда никто за ними не наблюдает. Поэтому Джордж решился на эту поездку, он хотел побыть с Эрваном наедине там, где долгое время никто не будет им мешать проводить время вместе.

— Что за вопрос?

— Только не пытайся снова уходить от ответа. Ладно?

— А, ты снова про то, откуда у меня появились деньги на открытие мастерской? Я же сказал, что пока не могу это рассказать, я и сам многого не знаю.

— Джордж, ты меня пугаешь. Я ведь твой друг. И у тебя не должно быть от меня секретов.

— Друг?

— Да, друг, — Эрван расцепил пальцы их рук, будто почувствовал брезгливость. — Мы с тобой просто спим, ничего более. И, пожалуйста, давай не будем больше говорить на эту тему.

— Я думал, что мы уже все решили. Ты и я…

— Мы ничего не решали.

— Ты боишься? Боишься, что те вещи, что мы делаем, неправильно? Я думал, ты уже разобрался в своих чувствах.

— Не сердись, но я просто еще не привык к этому. Мой мозг кипит от резких перемен в жизни, — вздохнул Эрван и ускорил шаг. — А ты так и не ответил на мой вопрос. Ты то ходишь на встречу с какими-то людьми, то пропадаешь на полдня. И так продолжается уже месяц.

— А-а, ревнуешь, — Джордж снова сжал в своей ладони его пальцы и в качестве приза заполучил его смущенную улыбку. — Я знал, что ты ко мне не равнодушен. Ладно. Помнишь, я тебе немного рассказывал про одного друга своей семьи, который очень много помогал нам до войны, когда ни у моего отца, ни у моей матери не было денег?

— Так, что-то помню. А что? Этот человек

как-то связан с тем, что у тебя внезапно появились деньги на жизнь?

— Да. Ведь именно он их и дал мне, да еще помог оформить юридическую сторону, чтобы я вновь открыл мастерскую отца, которая стояла заброшенной посреди оживленной улицы и гнила без дела много лет.

— Вновь? Ты разве работал там раньше?

— Да. До того, как началась война.

— А я попал на фронт безработным восемнадцатилетним мальчиком, повоевал три месяца, а потом до конца восемнадцатого года провалялся в госпитале. Рядом с тобой я страшный лодырь, сидящий на твоей шее. Мне даже стыдно.

— Слушай, заткнись. Мы с тобой добились всего этого вместе. Если бы не ты, меня бы здесь не было. Запомни это….

— Я всю жизнь корчил из себя невесть кого, но в то же время зависел от кого-то. Даже сейчас нашел себе парня, который чуть ли не содержит меня. Я стараюсь быть нормальным, сильным. Но не выходит. Лишь сплошное притворство, — он небрежно выбросил использованную сигарету и грустно вздохнул.

— У тебя все впереди, — игриво толкнул его плечом тот и незаметно чмокнул Эрвана в ледяную от морского ветра щеку, получив в награду уже вторую за день смущенную улыбку.

— Слушай. Ты видел это? — Эрван неожиданно замер и посмотрел куда-то в сторону моря.

— Что случилось?

— Рыбаки так и не уплыли. Даже странно все еще видеть их здесь, — Эрван указал в сторону корабля, который виднелся позади них и все так же раскачивался на неспокойной поверхности воды.

— Небось эти мужики нажрались там до беспамятства. Ты же видел их красные от водки лица? Так что не удивлен, что у них не хватило трезвости отчалить. Ладно, пошли. А то ты уже весь синий, — Джордж приобнял парня и вместе с ним направился в сторону узкой тропинки, ведущей на вершину белоснежного мыса, который даже без солнца ослеплял своим камнем каждого, кто осмелится взглянуть на него.

***

Они не спеша разместились неподалеку от маяка и, соорудив палатку, разожгли рядом со входом своего маленького переносного дома костер, над которым повесили небольшой котелок, где теперь варилась уха, одурманивавшая волшебным ароматом даже самого привередливого человека. Рыбаки подарили юношам несколько рыбин, без дела валявшихся в ящике с солью, и те не стали отказываться от столь щедрого подарка, так как понимали, что из этого можно было приготовить сытный ужин. У парней в рюкзаке имелось достаточно припасов, но это было ничто по сравнению с вкусной ухой, приготовленной на природе вдали от цивилизованного мира.

Мыс, на вершине которого они остановились, так резко обрывался у берега моря, что создавалось ощущение, что находишься на краю мира, но бескрайнее море пока что давало надежду на то, что за этим краем есть хотя бы что-то материальное. Свинцовые тучи все еще плавали над землей, не давая последним лучам солнца пробиться сквозь них. Но перед закатом небесное светило настолько сильно захотело дотронуться до недосягаемой земли, что облака невольно окрасились в ржаво-красноватые тона, местами пропуская узенькие лучики самой близкой к планете звезды.