Слезы Вселенной
Шрифт:
– Да-да-да, – поспешил заверить сотрудника Следственного комитета Евгений Аркадьевич.
Он записал номер и тут же набрал его. И, когда ему ответили, произнес с печалью в голосе:
– Это Сорин звонит. Только что узнал о страшной трагедии. Ужас какой! Выражаю вам свое глубочайшее сочувствие и со своей стороны обещаю… клятвенно обещаю помочь семье своего лучшего друга. Я только что узнал о его долге и постараюсь погасить в самое ближайшее время… Буквально на днях это сделаю…
Закончив разговор, Евгений Аркадьевич посмотрел на полковника юстиции.
– Вы сказали, что Степан был должен восемнадцать миллионов. Это окончательная сумма?
– Мне кажется, что вы с Фельдманом уладите этот вопрос.
Сорин вскинул руку и взглянул на свой золотой Rolex.
– Ко мне вопросов больше не будет?
– Следствие покажет, – ответил тот.
Игорь достал из кармана визитку и положил на стол:
– Если вспомните что-то еще, звоните.
– Да-да, – закивал Евгений Аркадьевич, – вы уж разберитесь там, пожалуйста… Виновные обязательно должны быть наказаны. Бедный Степик!.. А знаете, почему у него такая странная фамилия? Он рассказывал мне, что его какая-то там прапрабабка жила в Забайкалье и работала в артели. Артель намывала золото, владели ею пятеро друзей, каждого из которых звали Иван. Золота они добывали много, вкладывали в разные предприятия: у артели была в собственности мельница, несколько лавок. И бабка Степана работала в такой лавке, которая так и называлась «Пять Иванов». У нее был роман с одним из пайщиков артели, она даже ждала от него ребенка… Но тут случилась революция, Гражданская война, белочехи украли золотой запас России, и большевикам срочно потребовалось золото… Они, естественно, решили отобрать его у населения, завалились и в эту артель, но добытчики сбежали, прихватив свой золотой запас. А прапрабабка не смогла убежать с ними, потому что только что родила. А когда подросшего мальчика регистрировали, то записали как Пятииванова, потому что его в деревне именно так все и называли. А потом уж ходила у них в семье легенда, передаваемая из поколения в поколение: будто тот сбежавший артельщик вывез с собой в Харбин два пуда царскими червонцами, а потом уж оттуда рванул в Соединенные Штаты, где вложил деньги в дело и зажил на широкую ногу.
– И вы тогда ему поверили, – улыбнулся Гончаров. – Хорошая сказка, конечно.
– Два пуда – это получается… – Сорин начал подсчитывать, – в каждом килограмме сто пятнадцать николаевских червонцев, в тридцати двух килограммах – три тысячи шестьсот восемьдесят монет. Переводим в тогдашнюю мировую валюту – в фунты, – получается более пяти тысяч фунтов стерлингов. По существовавшему курсу переводим в доллары – получается около восьми тысяч баксов с копеечками. Это если по курсу сдавать монеты банку, который обязательно постарается вас облапошить. Но если считать по весу золота и отдать монеты заинтересованному лицу, а цена грамма тогда медленно, но все же росла, то сумма может достигать и десяти тысяч. А это огромные по тем временам деньги.
– Браво! – оценил полковник юстиции. – Хорошо считаете! Теперь я понимаю, что вы и в самом деле классный специалист.
– Спасибо, – отозвался Сорин. – Но вернемся к сказочке семейства Пятиивановых. Не думаю, что артельщик, сельский житель, перебравшийся в Штаты, останется жить в городе. Скорее всего, он купит себе ранчо. Желательно в тех краях, где можно добывать золото. Из Харбина, откуда бежали в то время многие русские эмигранты, пароход тогда прибывал только в Калифорнию. А это благодатный край: я там был однажды. Так вот, съездил на экскурсию на ранчо Keys Desert Queen Ranch – говоря по-русски, ранчо «Королева пустыни». Оно удивительно тем, что там сохранились все хозяйственные постройки столетней давности – ничего не гниет, потому что очень сухой климат. На ранчо в исправности даже древние трактора и комбайны. Но самое удивительное, что основателем и первым владельцем этого ранчо был русский – некий Джон Бард, который убежал из Советской России и сменил имя. Иван, естественно, стал Джоном. А фамилия Бард легко образовалась из русской фамилии Бардин, весьма распространенной в Забайкалье.
– Не думаю, что эта фамилия происходит от русского корня, но мысль интересная, – оценил Гончаров.
– Но это еще не все, – потряс головой Сорин, – там же не только хозяйственные постройки сохранились, но и господский дом с фотографиями на стенах. Даже снимки того самого Джона Барда имеются. Я только
Игорь пожал плечами.
– На этой речке находилась лесопилка Саттон! – радостно вскричал Евгений Аркадьевич. – Это место, где сто семьдесят лет назад началась так называемая золотая лихорадка. Так вот, этот Джон стал проверять наличие остатков породы и наткнулся на неразработанную жилу. Никому не сообщил об этом, но участок выкупил. Начал добывать там золото, делал это один… Ему помогали лишь несколько преданных ему индейцев племени хупа, которые хранили тайну, потому что мечтали заработать столько денег, чтобы купить себе землю. И мечты их сбылись: земель индейцы купили немало, и теперь их потомки – самые уважаемые люди в восточной Калифорнии. А Джон Бард оставил ферму «Королева пустыни» старшему сыну, а с остальными перебрался в недалекий Сан-Франциско… А потом его следы, как говорится, теряются. Правда, был не так давно сенатор Бард, есть еще один Бард – известный кинопродюсер… Сенатор, впрочем, уверял, что ведет свой род от английского короля Иоанна Безземельного. Врал, вероятно.
– Разумеется, врал, – согласился полковник юстиции, – политик ведь. А вообще великолепную историю вы рассказали. Прямо как лекция.
– Так я и подготовил эту историю для студентов, как лекцию о золотом эквиваленте. В каждой сухой лекции должен быть оживляж – какая-нибудь жизненная история. Я вспомнил эту, но только не думал никогда до сегодняшнего дня, что это может быть как-то связано со Степаном.
– Но я впечатлен, – признался Игорь Алексеевич, – представляю, как студентам нравятся ваши лекции. Я проверил через интернет… То есть навел справки, вы уж не обижайтесь. Но везде говорится, что вы преподаете не только для российских студентов, но и для иностранцев. Один ваш выпускник трудится на бирже в Гонконге, другой на Шанхайской фондовой…
– Еще один работает также в Шанхае на фьючерсной бирже, торгующей цветными металлами, – подхватил Евгений Аркадьевич, – а еще на токийской бирже, которая является второй в мире по капитализации, есть моя выпускница… Правда, она там не работает уже, потому что вышла замуж за одного из девяти директоров Кабусики Гайся.
– Что? – не понял Гончаров.
– Это коллегиальный орган управления токийской биржей. Я летал в Токио, и мы с ним там мило побеседовали… Умнейший человек! Да и Япония мне очень понравилась. Вы там бывали?
Сорин едва сдерживал улыбку, он понимал, что перехватил инициативу.
– Бывал, – кивнул Игорь. – Не в Токио, правда, но зато посещал неоднократно Фусики, Химедзи, Кобе, Китакюсю, Муроран, Кудамацу, Нагою, Осаку, Ниигату, Сиогаму, – он перечислял названия японских портов, загибая пальцы, но те кончились, и Гончаров задумался: – Что-то я забыл. Ну конечно: еще я посетил Сендай, Симицу, Йокогаму.
Евгений Аркадьевич продолжал улыбаться, но улыбка у него уже казалась несколько натянутой.
– Я же окончил Морскую академию и несколько лет ходил на сухогрузе вторым штурманом, – объяснил Гончаров.
– Понятно, – кивнул Сорин, еще раз посмотрел на часы и вздохнул: – У-у-у, я уже опаздываю, вы уж извините, но очень важная встреча. Мне пора выезжать.
– Да и мне пора, – ответил Игорь, – надо еще встречаться по этому делу кое с кем… Так вот и получается, что работаешь-работаешь, сажаешь-сажаешь, а преступлений меньше не становится. Кстати, а куда деньги переводить за билеты на литературный вечер?