Слезы Вселенной
Шрифт:
– Это-то понятно, но, может, это за девочек ему прилетело?
– Не, с девочками все полюбовно. А если у кого-то предъява была, то почему только одному Хомяку? Мы все в ответе, ведь мы – бригада. И, стало быть, девчонки у нас были общими. Симпатичные все, кстати, и не дуры. Среди них даже студентки были. Девчонки предлагали нам открыть… То есть они хотели сами открыть агентство. Название даже придумали для него – «Элит». Мечтали по миру с богатыми мужиками разъезжать и получать с них за свой отдых. Но Хомяк их отговорил, сказал, что дальше помойной ямы им не уехать. Потому что для такого бизнеса нужен серьезный авторитет, который мы пока не заработали. Они погоревали немного, а потом мы и сами с этой темы слезли. Так, иногда прикрывали их. Пятииванов даже себе персональную девочку завел. Мы с пацанами ни ухом ни рылом. Но потом мне мент знакомый, что в спецуре
– Так, может, она и сдала вас? – высказал предположение Гончаров.
– Не, – тут же ответил Партыко, – не она точно. Она нам адвоката нашла. Хомяк ей сообщил, где общак нашей бригады заныкан. Она на эти деньги нашла дорогого адвоката, который потом отмазал одного Степана. А всем остальным по самый край влепили. Да и Степана-то он не особо отмазал, тот из своих шести четыре года отзвонил. Может, эта телка адвокату мало заслала, себе оставила – типа на учебу. А у нас там двадцать тонн бакинских припрятано было.
– Как звали ее?
– А я помню? – удивился Партыко такому наивному вопросу. – Двадцать лет прошло. Но имя было какое-то нерусское – типа Аманда или Амадея. И фамилия была неруская. Не помню какая, но у меня крутится в башке что-то вроде Вервольф. А такой фамилии ведь не бывает. Не так ли, гражданин начальник?
– Так ведь и фамилию Партыко тоже не встретишь, – напомнил зэку Гончаров.
– Ваша правда! И никто не знает, что это обозначает. И я не знал, пока один зэк с филологическим образованием не объяснил. Он тридцать три года на киче провел и сразу сказал, что Партыко – это погоняло. Какой-то мой предок был бандитом и всех в драке ножом тыкал. Как в песне, если помните: «По карманам часто смыкал, в драке всех ножом он тыкал». А нож на фене – это перо. Но погоняло Пертыко плохо звучит, так ведь и обидеться можно, а вот Партыко – в самый раз. Я понятно объяснил?
– Понятнее не бывает, – усмехнулся полковник юстиции, – так бы складно ты сообщил о тех, кому Пятииванов поперек дороги стоял.
– Знал бы, рассказал. И если чего вдруг вспомню, сразу сообщу местному начальству. Срок все равно мне не скостят, но за лучшего кореша я отомщу.
– Коньков, Кусков? – переспросил начальник колонии. – Вы сказали, что он осужденный за военные преступления? Был такой – лет пять как освободился… Или четыре года прошло. Левченко Алексей – бывший старший лейтенант. Действительно, он отбывал наказание за геноцид. В чеченскую был исполняющим обязанности командира роты. Во время передислокации рота попала в засаду. То есть не вся рота, а часть пулеметного взвода. Рота передвигалась на бэтээрах. А несколько бойцов забрались в кузов «ГАЗ-66» и помчались впереди всех, ничего не опасаясь, потому что территория была под контролем наших войск и никто ничего не ожидал. «Газон» попал в засаду: ребят расстреляли из гранатометов с небольшой высотки, забрали пулеметы и автоматическую гранатометную систему. Когда подошла рота, то увидела горящую машину и тела друзей на дороге. А еще две «Нивы», спешащие поскорее исчезнуть. Погнались за ними и вошли в село, которое считалось мирным. «Нивы» обнаружились сразу в одном из дворов. Когда пошли выяснять, что это за машины и кому они принадлежат, из окон этого и других домов по бойцам ударили автоматы. Два бэтээра были сожжены выстрелами из гранатометов. И тогда старший лейтенант Левченко принял, на мой взгляд, единственно правильное решение: на огонь ответить огнем. Бой был недолгим. Потери роты составили два десятка человек убитыми и еще больше ранеными. Боевиков было убито двенадцать. Но только потом специально созданная комиссия пришла к выводу, что это были не боевики, а мирные местные жители. А найденное возле трупов стрелковое оружие было подкинуто им по распоряжению старшего лейтенанта Левченко, чтобы оправдать свой преступный приказ.
Начальник колонии посмотрел внимательно на Гончарова.
– И Партыко не верьте: трепло еще то. Но пользуется уважением других осужденных – непонятно только за что.
Глава шестая
Вагон был полупустым. В купе с Гончаровым ехал только один мужчина, да и тот, увидев вошедшего попутчика, тут же заявил, что в соседнем вагоне встретил приятеля, которого давно не видел. Приятель ехал с женой, и потому попутчик отправился к ним, предварительно достав из своего чемодана литровую бутылку водки и банку шпрот.
Перед тем как покинуть купе, попросил Гончарова:
– Последи за моим чемоданом. А можешь и не следить: там все равно теперь нет ничего ценного.
Прошло несколько минут, и в купе заглянула помятая личность явно уголовного происхождения.
– Может, банчок сообразим?
– Можно, конечно, но только моей колодой. А то у тебя все стиры подкованы. И ногти ты должен перед каткой подстричь, чтобы не царапать мои карты, делая на них отметки. А если я тебя поймаю на мухляже, то выброшу в окно. Ты понял?
– А с чего вы взяли, уважаемый, что я нечестно играю?
– А ты сними свои котлы и подними левый рукав повыше.
– А зачем вам?
– Да я не сомневаюсь, что у тебя наколка на запястье: три туза, пробитые стрелой. И ты не сам себе ее сделал, потому что западло в хате своих катать. На пальце наколот перстень с трефовой мастью: прошел через «Кресты». Случайно парусник себе еще не наколол?
Мужчина кивнул:
– Как раз собираюсь, потому что я и есть по жизни вечный бродяга. У меня еще и «кот» наколот.
– Коренной обитатель тюрьмы, – перевел Гончаров. – На зоне родился?
– Почти. Мать на поселение отправили, чтобы она не на киче, а типа на свободе могла родить… А какая там свобода, когда из деревни не уйти никуда: это еще в Казахстане было… Там я на свет и вылез.
– Первая ходка за что у тебя?
– А вы, уважаемый, в нашем мире кто, чтобы я душу открывал перед вами?
– Да я мент, но ты не переживай: я не по твою душу, а по особо опасным работаю. А ты, как мне кажется, начал с того, что валежник собирал [7] .
7
Собирать валежник (уголов. жарг.) – обирать валяющихся пьяных.
– Ну да,– признался мужчина,– но это еще по малолетке. Меня тогда на спиногрызку отправили. А вторая ходка за то, что брал на бугая [8] .
– Сколько всего куполов на твоем храме?
– Малолетку за ходку не посчитали. Но вообще я рассчитываю скоро положенцем стать. Я с ворами знаком.
– Про Хомяка не слышал?
– Так он же не вор. Я с ним в одном отряде был еще лет десять назад. Он, конечно, здоровый мужик. А почему вы спросили? Я вообще не должен с вами базарить.
8
Брать на бугая (уголов. жарг.) – обворовывать, используя для отвлечения внимания жертвы подброшенный кошелек.
– Так я же не при делах и не в форме. Я просто спросил: знал ли ты Хомяка. Дело в том, что его застрелили.
Зэк вытаращил глаза, а потом выдохнул, как будто собирался выпить полстакана водки.
– Во как получается! Я даже не знаю теперь, что и думать.
– А Партыко мог иметь к этому отношение?
– Кто?
– Партыко, он же Геныч.
– Он давно уже не Геныч. Он – Джага. Они с Хомяком в корешах были. Хомяк, конечно, погоняло не очень достойное. А вот Джага – уважаемое.