Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя
Шрифт:
Для большинства банкиров столь высокая цена немедленно прекращала переговоры, но Керл признал обоснование цены, запрошенной Флемингом. Флеминг утверждал, что акции Merrill были временно подавлены и что ему нужна цена, которая отражает «нормированный базис». Еще год-полтора назад, напомнил он, акции Merrill торговались на уровне более 80 долларов.
По поводу поглощений Керл твердо знал: вы не хотите переплачивать, но, если вы верите в бизнес, лучше заплатить больше, чтобы гарантировать, что вы будете его владельцем, а не потеряете в пользу конкурента.
– О’кей, – сказал Керл, не подтверждая цифр Флеминга, но ясно давая понять, что он не собирается отказаться от сделки. – Нам нужно многое сделать…
* * *
Для
Сегодня вечером Мак и управляющие Morgan Stanley заняли тихий стол на улице. У Чаммы наконец появилась возможность отдохнуть и выкурить сигару. Это были опустошающие 24 часа.
Херардо Бруно – большой человек из южной Италии, ему и его трем его братьям принадлежал ресторан – проводил группу к их столику. Мак снял пиджак и бросил его на спинку стула. Вскоре подошли Пол Таубман, Колм Келлехер и Гарри Линч. Им было о чем поговорить.
Заказав бутылку Barbaresco, они стали вспоминать изнурительный день, особенно последний сумасшедший час с Merrill Lynch, а Мак перессказывал встречу с Тейном тем, кто на ней не присутствовал.
– А потом он говорит: «Можете ли вы сделать это за 24 часа?» – сказал Мак, и все рассмеялись.
– Ни хера, – ответил Колм Келлехер.
Как только смех утих, Мак поднял самый главный вопрос: учитывая масштабы кризиса, охватывающего отрасль, должны ли они были заключить сделку?
– Существует немного партнеров, с которыми мы хотели бы танцевать. Настало время обсудить, – начал Чамма.
Вмешался Горман, который, учитывая их недавний разговор с Тейном, объяснил, что Merrill Lynch, по всей вероятности, объединится с Bank of America в течение следующих 24 часов. Это означало, что Bank of America будет вычеркнут из списка партнеров по слиянию. Горман все еще качал головой по поводу дерзкой попытки Тейна, Крауса и Монтага продать Merrill – компанию, к которой сами они недавно присоединились и которую вряд ли знали.
– Мы могли бы позвонить Льюису, – предложил Горман.
Мак всегда был уверен, что Bank of America может быть естественным партнером для слияния с Morgan Stanley, до кризиса он часто шутил, что это «стратегия выхода». Когда цена акций была выше, он думал, что сделка с Bank of America станет триумфальным способом продемонстрировать, что он восстановил Morgan Stanley – фирму, которую он любил за ее былую славу. Стратегически они идеально подходили друг другу: Bank of America был выдающимся коммерческим и розничным банком со слабой инвестиционной стороной, а Morgan Stanley был противоположностью – превосходный инвестиционный банк с малым количеством устойчивых депозитов. Может быть, лучшим в слиянии было бы то, что Мак родом из Шарлотт, где базировался Bank of America, мог там выйти на пенсию в качестве председателя нового объединенного
Но сегодня вечером Мак понял: этому не суждено случиться. «Если Merrill пойдет к Bank of America, что будет с Wachovia?» – спросил он, когда подали запеканку из вяленой трески с картошкой, бобами и помидорами. В течение следующих двух часов они обсуждали достоинства контактов с Wachovia, тоже из Шарлотт, JP Morgan Chase или HSBC. Они могли бы позвонить в China Investment Corporation, крупнейший суверенный фонд благосостояния, предложил Келлер, а Пол Таубман упомянул Mitsubishi.
Кого бы они ни выбрали, Мак был непреклонен: «Мы не должны спешить ввязываться». Хотя обстановка могла ужасать, он напомнил: они были Morgan Stanley, мировым финансовым тяжеловесом. По состоянию на пятницу рыночная стоимость фирмы по-прежнему превышала 50 млрд долларов – намного меньше, чем месяц назад, но все равно внушительно. И у них в банке было 180 млрд долларов.
Келлехер, финансовый директор банка, старательно наращивал ликвидность в течение нескольких месяцев как раз на случай ситуации, в которой они оказались. Не существовало способа совершить набег на Morgan Stanley, у них был слишком большой авторитет на рынке. Но он признал, что, если Lehman будет продан Barclays, а Merrill – Bank of America, его фирме не поздоровится.
Чамма, глотнув вина, сдержанно заметил: «Мы могли бы быть следующими».
* * *
В девятом часу проголодавшийся Джейми Даймон добрался до директорской столовой на 49-м этаже штаб-квартиры JP Morgan. Операционный комитет работал не покладая рук, рассчитывая риск потенциальных убытков фирмы по операциям с Lehman, Merrill, Morgan Stanley, Goldman и, конечно, AIG, и персонал столовой был вызван, чтобы поработать сверхурочно и накормить всех. Сегодня подавали тако, и, хотя пища была не настолько хороша, как в Федрезерве, она была лучше, чем помнил Даймон. Кроме того, это был первый раз, когда он обедал в недавно отремонтированной столовой партнеров.
Не доев, Даймон встал и начал ходить взад и вперед перед огромными окнами, обозревая городской пейзаж. Он мог видеть весь Манхэттен. Солнце только полчаса назад зашло за Эмпайр-стейт-билдинг, над городом висел туман.
Даймон обдумывал события дня, понимая, насколько плоха обстановка. «Они хотят, чтобы на Уолл-стрит расплатились, – сказал он отдыхающим после позднего ужина банкирам, надеясь заставить их оценить политическое давление, которому подвергался Полсон. – Они думают, что мы придурки со слишком высоким доходом. Ни один политик или президент не подпишет спасение». Затем, словно выставляя напоказ свой гнев, воскликнул: «Зачем вы пытаетесь спасти людей, чьей единственной задачей является зарабатывание денег?»
– Мы только что налетели на айсберг, – заорал Даймон, словно он стоял на палубе «Титаника». – Корабль заполняется водой, а музыка все еще играет. Спасательных шлюпок не хватает. Кто-то умрет… А вы можете, пока можете, наслаждаться шампанским и икрой!
С этими словами он вернулся к своему столу и последний раз откусил тако.
* * *
В Федрезерве Barclays вопреки всем трудностям, казалось, добивался успехов. Ранее Майкл Кляйн, советник Даймонда, придумал структуру сделки, которая нравилась всем. Даймонд не был заинтересован в активах недвижимости Lehman; он хотел «хороший банк»[540] Lehman минус его проблемные холдинги недвижимости.