Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя
Шрифт:
Создание и продажа долговых обязательств давала Merrill, как и другим банкам, хороший доход. Но даже этого было недостаточно. Merrill стремился стать компанией полного спектра услуг: выдача ипотечных кредитов, «упаковка» их в ценные бумаги, а затем нарезка и перетасовка в облигации, обеспеченные долговыми обязательствами. Началась скупка фирм, выдающих ипотечные кредиты, и компаний коммерческой недвижимости. Всего Merrill купил более 30 компаний и в декабре 2006 года приобрел одного из крупнейших ипотечных кредиторов в стране, First Franklin[292], за 1,3 млрд долларов.
Но
Но Джеффри Кронталь, еще один руководитель Merrill, помогавший переманить Рикарди, все сильнее беспокоился о том, что буря угрожает не только экстравагантным проектам типа «Коста-Беллы», но всему рынку обеспеченных облигаций, так что он начал призывать к осторожности. Он настаивал, чтобы компания сохраняла лимит в 3 млрд долларов на долговые обязательства с субстандартными траншами. Настороженность Кронталя поставила его на пути амбиций О’Нила стать лидером ипотеки на Уолл-стрит. В июле 2006 года Кронталь, один из наиболее способных риск-менеджеров, был уволен и заменен на 39-летнего Османа Семерчи[295] из лондонского офиса Merrill. Семерчи был продавцом деривативов, а не трейдером и не имел опыта на американском ипотечном рынке.
Несмотря на непрекращающиеся перестановки в руководстве, Merrill Lynch продолжал увеличивать объем секьюритизации ипотеки и бизнеса обеспеченных облигаций. Но к концу 2006 года на рынке субстандартных ипотечных кредитов начались сбои – цены падали, появлялось все больше неплатежей. Даже после того, как произошло то, что должно было стать ясным предупреждением об опасности, компания была не в состоянии ограничить свои ставки страховкой от AIG. Merrill выпустил долговых обязательств почти на 44 млрд долларов – в три раза больше, чем за предыдущий год.
Высшее руководство Merrill если и беспокоилось, то не показывало этого, имея мощные стимулы для продолжения курса. Огромные бонусы были обусловлены 700 млн долларов доходов от создания и торговли обеспеченными облигациями, несмотря на то что не все из них были проданы. (Правила бухгалтерского учета позволяли банкам трактовать секьюритизацию как продажу на определенных условиях.) В 2006 году Ким получил 37 млн долларов[296], Семерчи – больше 20 млн[297], О’Нил – 46 млн.
В 2007 году Merrill продолжал давить на газ, проведя страхование долговых обязательств более чем на 30 млрд долларов только за первые семь месяцев года. Ставки давали
Вскоре начались проблемы. Ким, который контролировал отдел ипотеки, в мае объявил, что уходит из компании, чтобы основать хедж-фонд. Отвечая коллегам, сомневающимся в устойчивости стратегии фирмы, Семерчи и Дейл Латанцио заняли оборонительную позицию. 21 июля на заседании совета они настаивали на том, что позиция фирмы в обеспеченных облигациях была практически полностью застрахована и в худшем случае, по их мнению, потери фирмы составят только 77 млн долларов. О’Нил высоко оценил их работу.
Но не все были согласны с оптимистической оценкой. «Кого, черт возьми, они хотят обмануть? Меня? – спрашивал после совещания Эдвардса известный юрист Merrill Питер Келли. – Почему совет не надрал им задницы?»
По мере ухудшения рыночных условий становилось ясно, что использовавшиеся данные не имели отношения к реальности. Через две недели после июльского заседания совета Флеминг и Факахани направили письмо директорам Merrill[298], информируя их об ухудшении позиций компании.
О’Нил тем временем стал замкнутым и задумчивым и начал слишком погружаться в гольф, играя по тринадцать туров, часто – в будние дни и почти всегда в одиночестве в знаменитых клубах типа Shinnecock Hills в Саутгемптоне.
Весь август и сентябрь портфель обеспеченных облигаций Merrill продолжал стремительно падать. В начале октября фирма планировала квартальный убыток приблизительно в 5 млрд долларов. Две недели спустя этот показатель подскочил до 7,9 млрд. Отчаявшись, О’Нил пригласил Wachovia к слиянию[299]. В воскресенье, 21 октября, он обедал с членами совета Merrill и при обсуждении вариантов укрепления баланса фирмы отметил, что говорил с Wachovia. Он рассказал о потрясениях на рынке: «Если это будет продолжаться долго, у нас, как и у любой другой фирмы, опирающейся на краткосрочное и взаимное финансирование, начнутся проблемы». Но совет не обратил на это внимания. Все были в ярости, что О’Нил участвовал в несанкционированных переговорах о слиянии. «Но моя работа и заключается в том, чтобы продумывать варианты», – пытался спорить он. Два дня спустя совет провел заседание без него и постановил его уволить. Мало кто ему симпатизировал. Бывший сотрудник сказал New Yorker: «Я бы не стал нанимать Стэна даже для мытья окон[300]. То, что он сделал с Merrill Lynch, было преступлением».
* * *
Однажды утром в конце июня мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг оставил свой городской особняк на 79– й улице, сел на заднее сиденье черного внедорожника и направился в центр на встречу. Оставив телохранителей снаружи, Блумберг с его привычным американским флажком на лацкане пиджака вошел в New York Luncheonette, крошечную закусочную на 50-й улице напротив стоянки, и поприветствовал Джона Тейна. Этот ресторанчик был одним из любимых мест Блумберга, недавно он приводил сюда подающего надежды кандидата в президенты Барака Обаму.