Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя

Соркин Эндрю Росс

Флауэрс, страдавший от джетлага, взял с собой Якова Голдфилда, бывшего сотрудника Goldman. Голдфилд был прототипом^[498] героя книги Роджера Ловенстайна «Когда гений терпит поражение», который тайком загрузил информацию о Long-Term Capital Management в ноутбук при попытке Goldman помочь осажденной фирме. Это был тот самый Голдфилд, о котором накануне Алекс Кирк из Lehman нервно упомянул в разговоре с Фулдом по поводу предоставления информации Goldman Sachs.

Голдфилд

тоже прекрасно знал Lehman – еще весной он помогал Хэнку Гринбергу изучить компанию, когда тот входил в группу инвесторов, купивших обыкновенных и привилегированных акций на 6 млрд долларов^[499]. Во время полета Флауэрс проанализировал опубликованный накануне отчет Lehman за второй квартал и сосредоточился на том, что, по его мнению, будет предметом обсуждения, – на реальной стоимости активов Lehman, связанных с недвижимостью: могли бы они стоить от 25 до 30 млрд долларов?

Керл, Флауэрс и Голдфилд расположились в конференц-зале, предоставленном Sullivan & Cromwell. В их распоряжении были пирожные и кофе.

Намечался тяжелый день.

* * *

Имея сутки на размышления о плане раздела Lehman, аналитики Уолл-стрит в большинстве своем выступили против. В четверг утром они закидали своих клиентов скептическими и-мейлами, усиливая падение акций Lehman. Накануне цена акций упала на 7 %, до 7,25 доллара, и не собиралась останавливаться.

«Менеджменту не удалось положить конец^[500] потоку вопросов, оказывавшему давление на акции», – написал Уильям Танона, аналитик Goldman Sachs.

Будучи озабоченным возможным продолжением падения и учитывая, что рейтинговые агентства настраивались все более «по-медвежьи» в отношении Lehman, Майкл Майо – аналитик, который с апреля 2007 года сохранял по акциям Lehman рекомендацию покупать, – разослал еще более мрачный прогноз. «Неожиданное изменение прогноза рейтинговых агентств^[501] на „негативный“ может создать проблемы при продажах», – написал он. Иными словами, может последовать срочная ликвидация по любым ценам. Его рекомендация покупать была снята.

Ги Мошковский из Merrill Lynch, также мрачно настроенный по поводу перспектив продажи Lehman, написал, что фирма может быть вынуждена принять предложение «ниже низкого»: на жаргоне Уолл-стрит – поглощение по цене ниже той, по которой торгуются акции компании.

Даже аналитики, полагавшие, что Lehman был более или менее здоров, отметили, что выдавали желаемое за действительное: ценовая акробатика акций Lehman катализировала страхи рынка, создавая самореализующийся прогноз, заставляющий Lehman искать покупателя, и как можно быстрее.

Пока аналитики Уолл-стрит готовились писать

эпитафию фирме Дика Фулда, единственным, кто публично пришел к нему на помощь, был Джон Мак. И Фулд надеялся, что Мак станет его партнером по слиянию. Утром Times приводила слова Мака: «Он так же вздорен, как прежде^[502], но нет сомнений – это изматывает его, как и остальных».

Но в частном разговоре Мак только что сказал Фулду по телефону, что не верит, будто у Morgan Stanley есть повод для продолжения пере говоров.

Признаки жизни еще ощущались. Тим Гайтнер подтвердил Фулду, что Barclays действительно заинтересован поторговаться, даже если с Фулдом никто не связался напрямую. После этого Гайтнер дал Фулду лондонский номер телефона Даймонда. «Он знает, что вы будете звонить», – сказал Гайтнер.

– Я понял, что должен вам позвонить, – сказал Фулд Даймонду, дозвонившись до него чуть позже.

Даймонд нервничал: он был уверен, что ясно дал понять Гайтнеру о нежелании говарить о сделке лично с Фулдом. Сделка должна проходить при посредничестве правительства США.

– Думаю, мы должны поговорить, – начал Фулд.

– Не уверен, что это целесообразно, – ответил Даймонд.

Фулд не понимал, что происходит. Гайтнер велел ему позвонить, а теперь Даймонд говорил, что не заинтересован в сделке?

Не желая форсировать ситуацию, он повесил трубку и перезвонил Гайтнеру.

– Я только что разговаривал с Бобом Даймондом, – заявил он Гайтнеру. – Он говорит, что не заинтересован. Я думал, вы сказали, что он хочет поговорить с нами.

– Да, хочет, – ответил Гайтнер. – Перезвоните ему.

Через пять минут Фулд снова позвонил Даймонду «Я только что сказал вам, что мы не заинтересованы» – ответ Даймонда не изменился.

Фулд, ощущая себя частью какого-то фарса, снова позвонил Гайтнеру: «Я не понимаю, что происходит. Я звонил ему дважды, и оба раза он ответил, что не желает говорить со мной. Вы говорите, что он заинтересован, а он говорит, что нет».

Гайтнер пообещал связаться с Даймондом и посоветовал Фулду сделать еще одну попытку. Как ни странно, Даймонд внезапно оказался готовым к разговору. «Мы прилетим сегодня вечером, – сказал он. – К утру пятницы мои люди будут готовы».

Barclays и Bank of America официально стали конкурентами.

* * *

Фулд не знал, что все утро Даймонд и его команда вели переговоры с Гайтнером и Полсоном и пришли к соглашению, что Barclays проанализирует бухгалтерские книги Lehman настолько быстро, насколько это возможно. Роль Фулда свелась к формальности.

Прежде чем этой ночью улететь в Нью-Йорк, Даймонд надеялся получить некоторые гарантии того, что поездка не пройдет впустую. В разговоре с Полсоном он специально поинтересовался, может ли Barclays быть эксклюзивным претендентом на Lehman. Он читал новости о заинтересованности Bank of America и не понаслышке знал, что этот банк может быть серьезным конкурентом и способен сорвать сделку.