Слишком много блондинок
Шрифт:
Я кивнула.
— Передай ему, пусть сам приедет и заберет свои часы, мне некогда за ним гоняться.
Чтобы прояснить все детали, я прикинулась дурочкой и невинно спросила:
— А как у тебя оказались его часы?
Как я и ожидала, Алиса многозначительно хмыкнула, похотливо облизнулась и ответила:
— Случайно.
Я не была уверена, но пошла ва-банк.
— Так это он с тобой спал, когда мы поссорились? Это ты — толстая, страшная, с немытыми волосами и бородавкой на щеке? Можешь оставить часы себе на память.
Оставив ее сидеть с открытым ртом, я победно двинулась
Домой! Домой!
Несмотря на то что последнюю неделю я очень сомневалась в том, что решение остаться без хорошей работы — такое уж правильное, но я чувствовала себя свободной! Я поняла, что сделала верный выбор, отказавшись от «всего этого», потому как «это» — не мое, я бы здесь погибла и превратилась в Алису, которая ради того, чтобы каждый день светить своей физиономией на всю страну, маму родную в турецкий бордель отдаст.
И вдруг я наткнулась на Наталью. Она была взволнована.
— Пока, — равнодушно бросила я, но она уже вцепилась в меня длинными, разрисованными под чешую ногтями.
— Мне надо с тобой поговорить, — объявила она.
Вид у Натальи был немного безумный.
— О чем? — спросила я.
— Пойдем. — Она поволокла меня за собой.
Я не сопротивлялась, мне было наплевать. Мы зашли в просторный кабинет. Я села в удобное кресло за стол переговоров, а Наталья заперла дверь, достала пепельницу, сигареты, зажигалку и затараторила:
— Во-первых, я просто обязана тебя спросить, не хочешь ли ты вернуться. Это я спрашиваю не только от канала, но и лично от себя. Если ты придешь обратно, я обещаю, что ничего подобного не повторится.
— Нет, — покачала я головой. — Спасибо, Наталья, не хочу. Не только из-за тебя, мне это больше неинтересно.
— Что ты будешь делать? — Она шумно затянулась тонкой сигаретой.
— Почему ты спрашиваешь? — Я тоже достала свои и потянулась к зажигалке.
— Мне стыдно, — ответила она.
— Да ладно! — Я поперхнулась сигаретным дымом. — Наташа, извини, но все это похоже на неуправляемую истерию. Ты теперь что, будешь меня благодетельствовать? Работать над ошибками?
— Слушай, Вера… — Наталья встала и достала из бара коньяк. — Будешь? — она налила два фужера, поставила один передо мной и села на место. — Я психопатка. В самом прямом смысле. У меня не нервы — сопли. Но при всем при этом я не дура и соображаю, что делаю — …йню или нет.
Говорила Наташа убедительно и энергично, не отрывая взгляда от собеседника. Я поняла, отчего она занимает такие высокие должности — в ней чувствовались напор и уверенность в том, что она дело говорит.
— Я все силы отдаю работе, у меня ни черта нет личной жизни, мужики меня бесят. Я постоянно срываюсь, хожу на психоанализ, принимаю успокоительное дерьмо и все равно срываюсь. Это не из-за работы, просто наследственное, видела бы ты мою маму… — Наташа закатила глаза. — Она была учительница английского, и ее вся школа ненавидела — она могла на уроке такое устроить, что от нее в слезах выходили. Короче, я из-за Феди прямо сдвинулась, у меня начался маниакально-депрессивный психоз. Я с ума сходила — меня опять на кого-то променяли. И даже нельзя было сказать: «Ну понятно, опять эти молоденькие шлюшки без царя в голове».
— Наташа, это ведь ужасно, — расхохоталась я. — Это мексиканская мыльная опера!
— Я знаю! — вспылила Наталья. — И мне стыдно! Я, между прочим, только благодаря тебе поняла, что веду себя, как идиотка. Ты меня поставила на место. И ты мне нравишься, понимаешь?
— Как женщина? — усмехнулась я и сделала Наташе глазки.
— Не дури, пожалуйста, — взвыла она. — Ты мне нравишься как человек, как талантливый и порядочный человек. Я хочу с тобой дружить.
Я не ожидала от нее такой простой фразы. В этом было что-то детское и бесхитростное, да и она уже не походила на ту гарпию, к которой я привыкла, — в выражении лица появилось что-то наивное, искреннее.
— Честно? — спросила я, допивая коньяк.
— Да. И я хочу с тобой работать. Необязательно здесь… У меня есть кое-какие идеи.
— Круто, — сдержанно обрадовалась я. — А ты не шутишь? Это не новый виток маниакально-депрессивного расстройства?
— Ну нет же! — отмахнулась она. — Понимаешь, у меня никогда не было друзей-женщин, партнеров-женщин… в смысле в бизнесе… Мне всегда казалось, что бабы — мямли, лентяйки и только и думают, от кого бы забеременеть. В особенности здесь, на телевидении, тетки вообще все сдвинутые. Они мечтают либо стать ведущими, либо выйти замуж за ведущего или продюсера, — и таких толпы, от секретарши до специального корреспондента. Представляешь, какая у них борьба, в особенности если учесть, что возможности практически у всех равные? Да они готовы кислоту друг на друга вылить, лишь бы никто не узнал. На всем ТВ, кроме Панфилова, нет ни одного одаренного — по-настоящему — человека. Кстати, ты бы не хотела с ним поработать?
— Каким образом? — возбудилась я. — Очень хотела бы.
— Беру на заметку. — Она что-то записала в книжечке.
Тут в дверь постучали, и донеслось разноголосье: какие-то люди требовали от Натальи немедленного участия в делах.
— Может, встретимся в пятницу-субботу? Пообщаемся, — предложила Наташа.
— Если хочешь, приезжай ко мне в пятницу, — пригласила я.
— Договорились. Мир?
— Мир, — улыбнулась я и протянула ей согнутый мизинец.
У дверей бара, куда я отправилась ждать звонка, мобильный наконец-то ожил.
— Алло! — радостно крикнула я, но мне ответил незнакомый мужской голос.
После некоторого замешательства выяснилось, что беспокоит меня Миша, приятель Егора, которому бессовестный Егор выдал мой номер. Миша был настырный и непреклонный, он не желал принимать отказ поужинать с ним, и мне оставалось лишь вместо «ах, вы знаете, кажется, у меня дома наводнение», открыто послать его подальше, но тут…
— Ты в бар или из бара? — спросила подкравшаяся Сабина.
И меня осенило.
— Подожди секунду, — попросила я трубку и, зажав динамик, схватила Сабину. — Ты что сегодня делаешь?