Слишком много щупалец
Шрифт:
Имелись признаки того, что недавно храм и «жернова» у его подножия сидели в земле гораздо глубже, что их выкапывали и очищали от почвы, а заросли на поляне вырубали. А еще на всех до единого жертвенниках были заметны многочисленные бурые пятна, очень сильно напоминавшие засохшую кровь, и такие же пятна украшали некоторые барельефы.
– Место дурное и вправду, – проворчал Лопес. – Но осмотреться стоит. Что, мы зря сюда тащились?
– Ух ты! – Бартоломью вскинул фотоаппарат. – Я же говорил, что мы обязательно что-нибудь найдем! Наши
Не слушая его болтовни, я пошел к храму.
Серые и розовые блоки чередовались, и если первые напоминали участки больной шелушащейся кожи, то вторые походили на куски бесстыдно обнаженной, источающей слизь плоти. Барельефы не повторялись, на каждом блоке был свой, особенный рисунок – либо множество маленьких фигурок, образующих некую сцену, либо одна в рост повыше человеческого.
И вот среди этих больших фигур я увидел знакомую – сидящего на корточках крылатого монстра с длинными когтями на лапах и бахромой щупалец на подбородке. Сомнений в том, кому именно посвящен непонятно когда возведенный в джунглях храм, не осталось.
Древнейшим, что были, есть и будут, даже когда сгинет человеческая раса…
– Вот и встретились, рожа, – сказал я Кхтул-лу. – Тут ты не один, а с корешками, и все как на подбор.
Сородичи Пожирателя Душ обладали такой внешностью, что в фильме ужасов их могли снимать без грима. Один напоминал облако с выросшими из брюха многочисленными ножищами и пастью на боку, второй – уродливую жабу с рогами в самых неожиданных местах, третий – козла-мутанта, чья матушка согрешила с дикобразом, четвертый – двухголовую птицу с разрезанным чревом и змеями вместо лап. К тому, что заменяло ей перья, и что именно торчало из клюва, приглядываться не хотелось.
И чем дольше я на это смотрел, тем сильнее становилось убеждение, что эту мерзость надо разрушить. Во что бы то ни стало разбить барельефы, расколошматить блоки, взорвать все к чертовой бабушке.
– Дурное место, – повторил Лопес и щелкнул зажигалкой.
Звуки человеческого голоса заставили меня вздрогнуть.
– Мы должны уничтожить это, – сказал я, поднял винчестер и выстрелил.
Попал, куда целил – прямо в котелок Кхтул-лу, пуля вжикнула, улетела в сторону, и кусок барельефа упал наземь.
– Эй, ты чего? – возмутился Бартоломью. – Я еще не успел его сфотографировать!
– Если кто-то в окрестностях не знал о нашем появлении, то теперь знает, – философски заключил коллега. – Ты, дружище, слегка сошел с ума. Зачем палить в камни? Они…
Он осекся на полуслове, когда пирамида дернулась, точно живое существо. Дрожь прокатилась по земле, колыхнулись деревья у краев поляны. Раздался зловещий скрип, за который семейство Адамсов заложило бы фамильные гробы, и нижний ярус храма рассекла вертикальная трещина.
Да, такого эффекта я никак не ожидал – один выстрел, и она сама разваливается…
Трещина расширилась настолько, что в нее вполне мог протиснуться
– Это что? – спросил Антон.
– Насколько я понимаю, проход, – сказал я и перешел на испанский. – А ты, дружище Лопес, не переживай. Те, кто приносит тут жертвы, давно знают о непрошеных гостях. С того момента, как на нас напали те безумные мартышки, а может, даже и раньше.
Вспомнилось сотканное из тумана лицо над водой, залитые чернотой глаза.
– Тогда тем более надо убираться! – горячо воскликнул Сулима. – Господи Иисусе, помоги нам! Пресвятая Дева Мария, защити нас! Это же настоящий вход в ад! Оттуда могут вылезти демоны!
– Это вряд ли, – я поглядел вверх, туда, где болталось жаркое эквадорское солнце. – Насколько я помню привычки чертей, они любят темноту, сейчас для них светловато. А вот я к ним в гости не против заглянуть – уж больно интересно знать, что там…
И я ткнул ружьем в сторону черной пасти прохода.
У проводника мое предложение вызвало настоящий шок, он забормотал нечто невразумительное и вытаращился на меня, как инквизитор на еретика. Лопес многозначительно хмыкнул, поглядел на меня недоверчиво, а затем покрутил пальцем у виска.
Все ясно – эти двое внутрь не пойдут.
– Что, Антон? – осведомился я. – Выступишь в роли моего верного Санчо Пансы?
– Да! – откликнулся наш худред. – А где великаны? Или ветряные мельницы? Или Дульсинея?
– Вон там.
Бартоломью предложение залезть в недра древнего храма не испугало, а воодушевило. Мы сходили к лодке, отыскали в поклаже пару фонариков, прихватили мачете и моток веревки.
– Если не вернемся, считайте нас коммунистами! – проникновенно сообщил я Лопесу, когда мы вновь оказались у храма. – Передавайте наш пламенный революционный привет Фиделю Кастро, а мы уж, так и быть, кинем весточку Че Геваре и дедушке Ленину.
– А если вернетесь? – спросил коллега.
– Тогда привет не передавайте. А вообще – поглядывайте тут по сторонам, а то мало ли что…
И мы храбро двинулись внутрь святилища, впереди я, с фонариком в одной руке и с винчестером в другой, а за мной Антон – без оружия, но зато с фотоаппаратом. Против всяких мистических монстров «лейка» – первое дело. Могучее заклинание «смайл, плиз!» обездвижит любое чудовище, а вспышка на какое-то время ослепит самые злобные буркала.
Коридор шел прямо с небольшим уклоном, стены его были гладкими, а пол – ровным.
– Скучно тут как-то, – сказал Бартоломью, когда мы выбрались в совершенно пустую, лишенную даже пыли комнатку с куполообразным потолком и двумя проемами в стенах.
– Тихо ты. Накаркаешь еще, – буркнул я.
Оба проема вели на одинаковые, уползающие вниз по спирали лестницы.
Мы для начала решили обследовать правую. Одолели с полсотни ступеней, спуск закончился, и мы очутились в просторном зале. Лучи фонарей заметались туда-сюда, пытаясь нащупать хоть что-то в бархатной тьме.