Слишком много убийств
Шрифт:
— Только Дэйв О’Брайен — дежурный по Северному Холломену на этой неделе. Миссис Нортон позвонила ему, спокойная как слон. Дэйв сразу помчался туда, потом сообщил мне. Вот все, что я знаю.
— Как мог этот ее тупой доктор не понимать, что с ней происходит? Оба раза, когда я ее видел, она была накачана до одури! Я должен был ее расколоть, Эйб, но она меня провела!
— Кармайн, никто из нас не мог такого представить. Если она убила мужа, то, очевидно, не ожидала, что его смерть будет настолько ужасной, и потому спятила. Она не притворялась! Но нам пока ничего не известно.
— Что это может быть кроме стрихнина?
—
У изгороди топтались несколько соседей, двое полицейских преграждали путь к дому; на пороге ждал Патси. Увидев Кармайна и Эйба, вышел навстречу.
— Это не стрихнин, — коротко и тихо произнес он. — Мальчик подавился ластиком в форме земляники.
Кармайна и Эйба охватило облегчение, быстро сменившееся стыдом за то, что они почувствовали его в такой неподходящий момент. Это не их оплошность! Хотя могла, могла быть. Бедного ребенка не воскресить, но Бог хотя бы избавил их от мук совести.
— Как она? — спросил Кармайн, чувствуя слабость в ногах.
— Сядь, брат. Ты тоже, Эйб.
Они опустились на ступеньки у веранды.
— Она там, — буркнул Патси, кивнув на окна гостиной. — Видеть ее не могу!
Кармайн встал, удивленный:
— Патси, что она сделала? Заставила его съесть ластик?
— С нее станется. Она сама тебе все расскажет. — Патрик провел их через парадную дверь на второй этаж в спальню Томаса Питера.
Патрик осторожно приподнял мальчика, поместил его в выстланный полотенцами мешок, затем увез на каталке, казавшейся пустой: ее впалое дно ничем не выдавало присутствия маленького тела.
Совершенно спокойная миссис Барбара Нортон сидела с Кори и сержантом Дэйвом О’Брайеном. Впрочем, по ходу рассказа обнажались все более глубокие слои ее безумия. Она, казалось, не понимала, что ее сын умер, хотя в телефонном разговоре с Дэйвом О’ Брайеном, говорила, что у Томми почернело лицо и он не дышит; более того — сказала, что убила его.
— Теперь, когда Питера нет, — объявила она мужчинам, — я, наконец, могу делать что хочу. — Она наклонилась вперед и заговорила шепотом: — Питер был обжорой и нас заставлял есть — дети раздулись, как воздушные шары! Я никогда не пыталась спорить, все равно без толку. Я просто ждала. И дождалась. — Она серьезно кивнула, потом снова откинулась на спинку стула и улыбнулась. — Знаете, никто не любит толстяков. После смерти Питера я всех нас посадила на диету. Марлин и Томми пьют воду. Я — черный кофе. Мы можем есть сколько захотим сырые овощи, только без хлеба. Никаких пирожных и печенья. Ни грамма сахара. Молоко, сливки, десерты отменяются. За завтраком и обедом я позволяю Томми и Марлин несколько крекеров. Мы едим курицу на гриле, без кожи, или рыбу и паровые овощи. Рис. И вес уменьшается! К школе Томми будет стройный как лоза!
Она умолкла.
— Как вам удавалось оставаться такой стройной, Барбара? — спросил Кармайн.
— Засовывала себе пальцы в рот.
Понятно, почему бедный малыш подавился, пытаясь съесть ластик. Но как давно длится это безумие? Что стало его причиной? Смерть Питера Нортона? Или убийство — следствие безумия? Смерть Томми стала для миссис Нортон последней каплей. Однако надо попытаться получить некоторые ответы.
— Куда вы дели стрихнин, Барбара?
— Бросила пузырек в реку.
—
Она посмотрела на него с возмущением:
— Ну конечно, вынула! Я же не дура!
— Почему вы всыпали стрихнин в апельсиновый сок Питера именно третьего апреля?
— Да ладно вам, сами знаете!
— Я забыл. Напомните мне.
— Потому что снадобье действовало только третьего апреля! В любой другой день оно теряло волшебную силу. Он это совершенно ясно сказал.
— Кто сказал?
— Вот глупый! Будто сам не знает!
— У меня плохая память. Я забыл его имя.
— Рубен.
— Его фамилию я тоже забыл, Барбара.
— Как можно забыть то, чего нет?
— Где вы встречались с Рубеном?
— В кегельбане, конечно, глупыш!
— Какое волшебство должно было произойти третьего апреля?
Миссис Нортон, казалось, утратила всякий интерес к разговору
или устала; возможно, и то и другое сразу; ее веки опустились, и она с видимым трудом разлепила их снова.
— Волшебство действует только один день, сказал Рубен. — Внезапно она заерзала на стуле, начала волноваться. — Он лгал! Лгал! Он говорил, что Питер просто уснет! Я не ошиблась! Он сказал — третьего апреля!
— Да, Барбара, вы все поняли правильно, — сказал Кармайн. — Он лгун. Успокойтесь и подумайте о чем-нибудь хорошем.
Четверо мужчин сидели молча, боясь встретиться глазами друг с другом и стараясь не смотреть на миссис Нортон.
— Где Томми? — спросила она.
Не «где дети». Только Томми.
— Он спит, — ответил Кармайн.
— Вряд ли она когда-нибудь предстанет перед судом, — сказал он позже комиссару Сильвестри. — Бедный малыш разрешил еще одну загадку. Только представьте, Джон: пятилетнего карапуза, привыкшего есть без перерыва, с тех пор как он научился ходить, вдруг сажают на голодную диету! Девочка, та на три года старше и хитрее. Воровала деньги из кошелька мамы и покупала еду. Только этого не хватало, даже чтобы утолить собственный голод, не говоря уже о голоде брата. Она жутко боялась, что когда-нибудь мама пересчитает деньги и все поймет, но все равно продолжала бы красть, пока не попалась.
Сильвестри, часто моргая, качал темной прилизанной головой.
— С девочкой все в порядке? Есть родственники, готовые взять ее к себе? Государственная опека сделает из нее еще одну преступницу.
— Ее заберут родители Нортона — они живут в Кливленде. Девочка — единственная наследница его состояния. — Кармайн выдавил улыбку. — Надеюсь, с ней все будет нормально.
— Резиновая земляника! — воскликнул Сильвестри. — Она что, так похожа на настоящую?
— Только для жутко голодного мальчишки. Хотя я не знаю, как она выглядела изначально, до того как он попытался ее съесть. Ластик принадлежал его сестре. Мальчик искал еду по всему дому.
— Из чего следует, что в любом деле важно не переусердствовать. Глупая диета превратила одного ребенка в воровку и убила другого. — Черные глаза Сильвестри сурово смотрели на безбожника Кармайна. — Надеюсь, ты закажешь несколько месс за упокой души маленького Томми. Школе Святого Бернарда требуется новая крыша. Иначе в следующий раз, когда пойдет дождь, миссис Тезорьеро увидит лицо Девы Марии в слезах и заявит о чуде.
— Сегодня у нас у всех лица были в слезах, Джон. Да, я закажу десять месс.