Слишком поздно
Шрифт:
Его грудь слегка подрагивает от смеха.
– Я хотел сегодня улизнуть отсюда и съездить к нему, но меня кое-кто опекой душит.
Я качаю головой.
– Люк, тебе стреляли в грудь. Ты чуть не умер. Не хочу рисковать. – Приподнимаюсь. – Кстати, о риске: что там врачи говорят о твоей завтрашней выписке? Постельный режим? Без нагрузок?
Он гладит меня по голове, улыбается.
– А если я скажу, что мне прописали больше отдыха и нагрузок?
– Я бы ответила, что ты
Люк корчит недовольную мину.
– Месяц-полтора, – признается он. – Врач говорит, что мне нельзя нагружать сердце. Знала бы ты, как будет трудно выполнять предписание с такой-то сиделкой.
Я глажу пальцами его по груди, под больничной пижамой чувствуются бинты перевязки.
– Подумаешь, какие-то полтора месяца. У нас с тобой вся жизнь впереди.
Он негромко смеется.
– Тебе легко говорить. Парни о сексе каждые семь секунд вспоминают.
– Это миф. Всего-то тридцать четыре раза в день. Я узнала на курсе биологии.
Некоторое время Люк смотрит на меня молча, потом говорит:
– Все равно в сумме за следующий месяц воздержания накапает почти тысяча раз.
Я с улыбкой качаю головой.
– Тогда постараюсь облегчить тебе жизнь. Не буду принимать душ, чистить зубы и пользоваться косметикой.
– Не поможет. А то и хуже будет.
Я снова целую его в шею.
– Раз ты такой слабовольный, найдем сиделку-мужчину.
Люк крепче прижимает меня к себе и, зевнув, шепчет:
– Выхаживать меня будешь только ты.
Видно, что начинает действовать обезболивающее, поэтому я не отвечаю. Мы еще некоторое время лежим, и уже кажется, что Люк заснул, но неожиданно он спрашивает:
– Слоун, а где ты живешь?
Этого вопроса я и боялась. Люк уже две недели в больнице, и всякий раз, как он заводит речь о том, где я остановилась, я старательно ухожу от ответа.
Однако сегодня он явно не позволит мне увильнуть.
– В отеле.
Люк напрягается и, взяв меня за подбородок, разворачивает к себе.
– Ты шутишь?
Я пожимаю плечами.
– Там хорошо, Люк. Скоро найду квартиру.
– Что за отель?
– Тот, который на Страттон.
Он стискивает зубы.
– Чтобы сегодня же оттуда съехала. Тебе одной там не место, это небезопасный район. – Люк приподнимается, пытаясь сесть поудобнее. – Почему сразу не сказала?
Я отмахиваюсь.
– Люк, ты чуть не умер. На тебя и так нагрузка большая, не хватало еще, чтобы ты о моем жилье беспокоился.
Он снова откидывается на подушку и растирает лицо ладонями. Смотрит мне прямо в глаза.
– Будешь жить со мной. Все равно мне нужна помощь. Какой смысл тратиться на отель?
– Не перееду я к тебе. Буду приходящей сиделкой.
Он пристально смотрит на меня исподлобья.
– Ты переезжаешь ко мне, Слоун. Не навсегда, разумеется. До тех пор, пока не поправлюсь, а ты жилье не подыщешь. В отель не возвращайся.
В отеле и правда страшно, однако лучшего жилья я позволить себе не могу. Когда Эйсу арестовали, я прихватила заначку да кое-какие вещи и больше в тот дом не заходила.
Киваю.
– Две недели максимум. Потом я подыщу себе нормальное жилье.
Люк вздыхает с облегчением, довольный, что я не стала упираться. Если честно, я не представляю, откуда у меня через две недели возьмутся деньги на жилье. Надо подыскать работу и машину. Сегодня, например, чтобы навестить Стивена, пришлось одолжить тачку Люка. А еще я езжу на ней на занятия в универ, но вечно так продолжаться не может.
Люк запускает руку мне в волосы, кладет ладонь на затылок, смотрит на меня с нежностью.
– Не забивай себе голову, – тихо говорит он. – Больше ты не одна. Ясно?
– Ясно, – выдохнув, шепчу я.
Впервые у меня появляется чувство, что больше не придется одной нести бремя. Люк – первый человек в моей жизни, кто привносит в нее облегчение, а не беды.
Любовь – это ведь не ярмо на шее. Напротив, она должна окрылять.
С Эйсой мне было не продохнуть.
А с Люком я словно летаю.
Наверное, это и есть разница между беззаветной любовью и тираничной. Тебя либо якорь на дно тянет, либо уносят ввысь крылья.
– Принести еще чего-нибудь? – спрашиваю.
Я сегодня первый раз в доме у Люка. Поразительно нормальная берлога примерно в часе езды от района, в котором жил Эйса. Теперь мы даже ближе к Стивену.
Люк говорит, что дом не его, съемный. Мол, зачем обзаводиться собственным жилищем, если не знаешь, куда тебя завтра занесет служба?
– У меня все есть, – говорит он, – не переживай. Скажу, если что-то понадобится.
Я оглядываю спальню, не зная, куда приткнуться. Люк, наверное, хочет вздремнуть.
– Не хочешь полежать со мной, кино посмотреть? – предлагает он, приподняв край одеяла.
– Шикарное предложение.
Я залезаю в кровать и прижимаюсь к нему совсем как тогда в больнице. А он включает телевизор и принимается листать каналы. Где-то через минуту говорит:
– Спасибо, Слоун.
– За что? – поднимаю я на него взгляд.
– За все, – шепчет он, пристально посмотрев на меня. – За то, что заботилась обо мне. За то, что ты такая сильная, невзирая на долю, которая тебе выпала.