Слизняк с планеты болотной жижи
Шрифт:
Теперь мы сами превратимся в слизней!
– Помощник роняет газету и порывается к выходу с пьяным рёвом.
– Этому не бывать! Я найду проклятую тварь!
– Шериф останавливает его, схватив за шкирку.
Ты совсем ничего не помнишь?
– спрашивает у него старик.
Нет, поглоти меня болото!
– вопит Помощник, хватаясь за голову.
По-остынь, мой мальчик. То, что произошло, вспомнить тебе вряд-ли удастся, но ты можешь взять след, почувствовать куда движется окаянная тварь - так ты искупишь вину своего слабоволия. В этом тебе поможет стаканчик обычной "Мечты человека".
– Подталкивая Помощника обратно к стойке, Шериф делает знак бармену
– И обязательный визит к святым Отцам - они раскроют как надо твоё внутреннее око через свои впендюреные в единую истину аппараты, - Шериф артистично смахивает со стойки стакан, отправленный барменом, проглатывает его содержимое и вливает Помощнику в рот следующий, захлёстнутая куражом сбывшегося предчувствия, которое терзало её почти всю жизнь.
– А теперь пошли. Эта охота сделает, наконец, из тебя мужика!
Они выходят. В след за ними с растерянным видом выходит и старик.
Вот так дела, - бормочет он.
– Как же мы теперь без Сгустка то...Да у Помощника ещё амнезия...
У него по-жизни амнезия, - отвечает бармен, запирая за ним дверь и возвращается к стойке.
Певец, закрыв глаза, роняет тихие слова в прижатый к груди микрофон:
В болотах далёких томятся они,
в болотах далёких проходят их дни,
слезают из слизи едкие слёзы незримой любви...
Добавьте страсти, хватит с меня уже этой заунывной мути! Побольше огня, иначе всех уволю!
– командует бармен музыкантам.
– Где ноты, которые я давал вам на прошлой неделе?
– Затем вытаскивает трансвестита, кладёт его на стойку, заносит над ним дрожащие руки и сладострастно шепчет, - Наконец-то, ты мой, больше нам никто не помешает.
В окне виднеется голова журналиста, который наблюдает за манипуляциями бармена. С его ракурса видно как над стойкой появляются отдельные части тела трансвестита и возвращаются обратно, упаковываясь в другом порядке. Бармен миксует какую-то смесь и поливает ею бездыханное тело. Журналист пытается навести объектив сломанного фотоаппарата.
– - -
В доме пастера вырыт глубокий и широкий погреб, оборудованный для проведения тайных церемоний и психо-энергетических опытов, о чём известно только узкому кругу посвящённых. На торчащих из земляных стен обрубленных корней развешаны котелки с кипящей жидкостью, подогреваемой разведёнными под ними аккуратными кострами. Помощник нетерпеливо сидит на трухлявом пне, обросшем ядовитыми грибами. Святые отцы обматывают сырой кожей его голову по уровню надбровных дуг и напяливают на неё перевёрнутый горшок с торчащими в разные стороны дублёными термостойким кишками животных из нездешних мест. Тугие трубки кишок прицеплены мясными крюками к потолку и опущены в котелки. Шериф сосредоточенно стоит в отдалении. Святые отцы массируют кишки и жидкость поступает к голове Помощника. В погреб спускается журналист, держащий в руке какую-то банку.
Тварь, которая похитила святыню, оставила след, - сообщает он.
– Добавьте её слизь в аппарат и тогда Помощник увидит её точные координаты.
Пастер, с сумрачно злобным лицом, прячущем растущую язву стыда, берёт банку и нервно выливает часть её содержимого прямо в одну из кишок, которая принимается сокращается в перистальтике. Взявшись за руки, святые отцы ритуально раскачиваются и монотонно распевают:
Рыба-Луна, для всех ты одна, праматерь людей, вещей и блядей, всплывай к нам со дна - ты нам снова нужна!
Журналист делает снимки с разных точек, вынужденный досадливо возиться с разваливающимся фотоаппаратом.
Пастер начинает вращаться
Тики, тики вода, раб божий, кислота, за седьмой порог, заливайся в кривой рог, через звёзды, через рай, затопи родимый край, через уши, через рот, закипай мозговорот...
– - -
Глубоко в лесу скопище бесформенных существ мечутся в болотной жиже. Из полумрака взмывают их конечности, будто пытающиеся схватить что-то в пустоте, белёсые тела на мгновения обретают явственные человеческие черты.
– - -
Шериф подходит к Помощнику и всовывает ему между губ горлышко бутылки. Помощник начинает рефлекторно глотать, поводя мутными глазами.
...по корягам, по камням, оседай на днища ям, по колдобинам, горам, освещай родимый храм и веди в чертог к врагам...
Шериф склоняется над Помощником и подносит ладонь под его клацающую челюсть, пытаясь понять, что происходит в недрах его сознания.
Больше слизи! Добавьте ещё!
– требует журналист.
– Слизь тянется к слизи!
– И, не дождавшись реакции, сам выливает оставшуюся слизь прямо в горло Помощнику.
Я узрел, куда ушла проклятая тварь, - вскрикивает Помощник и сбрасывает с головы приборы, вскакивая с пня, - туда-туда, вверх по течению реки! Искры мозгозуда открыли путь! Чащоба зовёт!
Святые отцы победоносно вскидывают руки. Помощник прыгает на полу согнутых ногах, издавая блеющие звуки.
Осоловевший от священнодействия журналист не заметно подходит к пастеру и доверительно говорит ему вполголоса:
Святой отец, осмелюсь рассчитывать, что вы обратите внимание на мою последнюю статью и по достоинству оцените проявленную в ней лояльность в отношении церкви, поскольку в её строках вы не найдёте ни одного упоминания своего имени в связи с недавним полуночным инцидентом. Короче говоря, можете считать, что вы не причастны к похищению.
– - -
На рассвете народ провожает Шерифа и Помощника на берегу замусоренной заводи, в которой причален плот. В толпе слышится говор: - Шериф своё дело знает. Уж в таком-то деле Помощник не должен подвести. Считай Сгусток уже опять у нас. Скоро заживём по-старому.
– Все прощально машут руками. Журналист, водрузив починенный фотоаппарат на треножник из только что срубленных им веток, запечатлевает историческое событие. Главный редактор шепчет ему на ухо:
Это настоящая золотая жила. Вот увидишь, мы ещё не плохо подзаработаем на такой заварушке.
Пастер вручает Помощнику пакет с позвякивающим содержимым:
Ты должен выпивать не менее трёх бутылок вискаря в день, чтобы стать настоящим матёрым болотным рейнджером - так гласят священные писания.
Благодарю вас, святой отец, - отвечает Помощник, рассовывая бутылки по вместительным голенищам болотных сапог.
– Я постараюсь оправдать ваши надежды!
Шериф отталкивается палкой от берега. К ней успевает подбежать жена и протягивает обеими руками железную загогулину на тесёмке.
Ничего не говори, просто сделай, как я прошу - надень этот оберег, он тебе поможет.
И заодно убережёт от нечестивых искушений?
– иронично дополняет Шериф подставив голову.
– Уж не осколок ли это того небесного камня, который прихлопнул половину нашего городка пару столетий назад и был проклят святыми отцами?
– бросает она напоследок, отчаливая от берега.
Носи и не снимай его!
– кричит ей в след жена, игнорируя вопрос.
Помощник стоит слегка покачиваясь на "носу" и, мерно отхлёбывая из горла, смотрит в даль, поводя впереди себя руками, словно плывя к невидимой цели.