Сломанная кукла
Шрифт:
Обнимая за плечи, девушка тянет меня к машине. Наши руки с Гордеем натягиваются, и он отпускает меня.
– Гордей...
– оборачиваюсь я.
– Я приеду, - двигаются его губы.
Мы садимся на заднее сиденье.
Машина отъезжает, я оборачиваюсь, провожая его взглядом.
Закрываю глаза, чтобы тихо пережить ощущение, как рвутся натянутые от моего сердца к нему невидимые струны.
Вот и всё.
– Все будет хорошо...
– сжимает мою руку Яра.
– Мы отвезем тебя домой. А Мансурова... мы его поймаем и накажем.
Мне
Глава 36 - Неуместная
Это сложно осознать, но когда моя жизнь остановилась и превратилась в день жестокого сурка... жизнь, у всех кого я знала и любила, шла дальше своим чередом.
Родители переехали в другой дом. Больше и роскошнее. Мальчик, который мне пылко признавался в любви, стал премьером в театре, успел жениться и развестись.
Мой двоюродный брат Филипп, которого я никогда не видела, живёт теперь с моими родителями.
Отец получил повышение в звании, мама сделала пластику.
В общем, никто не умер, пока умирала я... Все жили своей жизнью.
Это эгоистично шокироваться этим? Возможно. Но меня шокирует. Мне с ними тяжело.
Я вернулась в чужое место, чужой дом. Где у меня даже нет личной комнаты. Они ее не сделали...
Сделают, конечно.
Но... Не сделали.
Я тут словно лишний элемент. Я словно “болезнь”.
Сижу сутками в гостевой, пялясь в выключенную плазму. Сама летаю где-то в других местах. Там где я Бедолага, где снег, мальчики, Варг, инструктора, Ольга, Гордей…
А здесь я снова пленница. Никто не должен знать, что я нашлась и нахожусь в доме отца. Ради моей безопасности.
Алишер - ускользнул.
Я в нем не сомневалась.
Гордей - не приехал.
Это очень больно…
Я хочу к Гордею… До ломки, до боли. Пусть рычит, пусть ругает, только пусть будет!Отец запретил телефоны. На территорию дома их не заносят. Я снова в изоляции.
Во флигеле - серьезная охрана. Она не выпустит, если даже попытаться.
Мама порыдала сутки. И теперь пытается вернуть нас в момент до похищения. Очень много говорит, мне кажется - за нас двоих, пытаясь компенсировать мою немоту и молчание. Общается со мной как с пятнадцатилетней девочкой. Жалеет мои связки. Скорбит о остриженных волосах. Обещает, что я буду самая красивая, что все наладится, что я ещё всех поражу.
Серьезно?
Чем?..
А мне кажется, что это она пятнадцатилетняя девочка.
Мама ищет врачей. Служба безопасности отца пока никого не одобрила. Кроме психотерапевта.
Родители часто заходят ко мне, но общения не получается.
И вот заходят опять.
– Гордей не приезжал?
– шепчу я.
– Дочка, завтра приедет терапевт.
– Я не хочу психотерапевта, - спокойно шепчу я уже в сотый раз по-моему.
– Я не хочу обсуждать ничего и ни с кем.
Все подробные показания я дала Диляре Зольниковой. Она ведёт дело Алишера. Она хорошо знает Алишера. Кто он есть на самом деле. Она ненавидит Алишера. Мы быстро нашли общий
– Это самый лучший специалист по таким ситуациям, не отказывайся, Женечка!
– уговаривает мама.
– Просто попробуй!
– Я. Не. Хочу.
Отец со мной почти не говорит. Он пытается... Но он всегда был сдержан и молчалив. Я вижу ему больно и тяжело. Между нами пропасть из его чувства вины. О чем нам говорить?
Мне кажется, вокруг меня чужие люди.
– Папа... Бриллианты продали?
– Да.
Протягиваю ему список. И описание места.
– Это все надо купить, собрать и доставить туда. Связь оплатить на максимально большой срок. Если останутся деньги, положить их туда же. Доставить до послезавтра.
Посылка для Ольги. Я обещала, что через неделю она будет на месте, если я окажусь дома.
Там спутниковая связь. Несколько интересных книг. Ее сладкий кофе, с которого я начинаю сейчас день. Письмо от меня. Какие-то глупые мелочи, которые мне захотелось заказать для нее.
– Зачем это?
– Это очень важно для меня. Сделай, пожалуйста.
Читает. Дёргает сдержанно бровями.
– Хорошо.
– Женечка, что ты хочешь к ужину?
– переводит разговор мама.
Зависаю...
– Жареную картошку с мясом. Грузди. Квашеную капусту. Мед с брусникой и кедровым орехом.
Голос мой затухает.
Я сейчас будут выть и рыдать прямо при них! Не дышу...
Он же обещал приехать! Обещал...
– Женечка, да ты что?! Разве можно это есть?..
– присаживается рядом растерянно мама.
– Ты же потеряешь форму.
– Пусть подадут то, что она заказала, - чеканит отец.
– Папа... Узнай про Гордея, пожалуйста. С ним все в порядке?
– С Ершовым все в порядке. Не беспокойся.
– Почему он не приехал?
– Он свидетель. Работает со следствием в Москве. Ему не до этого.
Но он обещал.
– Товарищ полковник...
– тихо зовёт из коридора охрана.
– Можно вас?
Отец уходит.
Я стою у окна, смотрю вдаль на наши шипованные ворота.
Мама щебечет, перебирая мой новый гардероб, пытаясь порадовать меня. В пятнадцать он бы порадовал...
Разворачиваюсь.
– Если что-то не понравится, я верну, закажем другое.
Веду взглядом по широкой кровати с одеждой. Всё такое ажурное, светлое.
– Светное всё - верни.
Мама убирает быстро всё белое. И прихватывает бордовое платье.
– Это я не заказывала. Слишком пошло, мне кажется...
Платье облегающее, чуть ниже колен. С высоким горлом, как у водолазки и без рукавов.
Вытягиваю его из ее рук. Трогаю ткань. Оно мне нравится.
– Вот это оставь. Остальное не нужно. И кроссовки под него.
– Какие кроссовки, детка?
– растерянно.
– Его только с каблучком.
– А я хочу кожаные кроссовки и кожаный рюкзак.