Сломанные сны
Шрифт:
Никки растерянно захлопала ресницами, приподнявшись на локтях, смотря как якудза,который, покачав головой, сжал губы.
— Прости, Никки, но лучше эту черту нам не переступать.
Слова возражения так и застыли на её устах. Авакусу поднялась, попытавшись остановить Мизуки, но он лишь погладил протянутую руку, сжав тонкие пальцы, и ушел в спальню, хлопнув дверью.
Хаотично проведя руками по лицу, словно пытаясь смыть с себя сладкий дурман, Никки упала на диван, поджав под себя подушку и издав тихий полустон, зажмурила глаза под вспышку молнии, пытаясь провалиться в очередной болезненней сломанный
Комментарий к Глава 15. «По ненависти — по любви» Тысяча извинений за за задержку. Автор в отпуске, заглянула на огонек из интернет кафе. Новые главы появятся скорее всего ближе к середине августа.
====== Глава 16. «У страсти горькое лицо» ======
В этом письме есть какой-то скрытый смысл, но он настолько скрыт, что я сама его не понимаю. Может, я просто уже схожу с ума, и мне нужно выговориться хотя бы на бумагу, или я действительно лелею надежду, что это письмо попадёт тебе в руки. Чёрта с два, я даже не знаю, жива ли ты вообще? Может, умерла где-нибудь в подворотне и тебя сожгли с десятками других бездомных? Или же сбежала из страны, вернувшись обратно в США? Или вообще куда угодно, лишь бы подальше от меня.
Чёрт, больше похоже на суицидальную записку, осталось только написать в конце: «P.S. Прошу винить во всём Акатацу и Авакусу».
Нет, пожалуй, эту часть я всю вычеркну и нацарапаю что-нибудь попафоснее.
Мои пряничные сны имеют горько-сладкий вкус. Начинаются счастливо, но заканчиваются очередной порцией слёз и спазмов по всему телу, кровью, что бежит по остывающим венам, требующим продолжения. Моя ломка — мои сломанные сны.
Разбитые грёзы, сломанная судьба, осколки, что я собираю как мозаику. А точнее как разбитый стакан с помощью клея, но в итоге получаю лишь хреново склеенный стакан с дырками и трещинами, сквозь которые проливается вода.
Наивный ребенок, застрявший в одном моменте, жадно воспроизводящий его сотни тысяч раз, так отчаянно боящийся идти дальше. Я застряла, когда нас сломали. Разбили одно целое.
И всё, что я теперь хочу, — собрать чёртов стакан по осколкам. Собрать по крупицам выплаканных слез мои сломанные сны.
Сны — зеркало подсознания. Как психологически-напыщенная чушь. Осколки, что собирает наше сознание от давно разбившейся вазы как старуха-скряга, и прячет его по полочкам, открывая лишь когда эфемерный шум, подобно помехам телевизора, смолкает. Глупые счастливые моменты, которые я склеиваю в чашу, которая больше никогда не станет такой, как прежде. Простая дешёвка, плагиат. Суррогат чувств. И тем не менее, понимая всё это, я продолжаю склеивать мои сломанные сны.
Слушай, а сейчас наверное это прозвучало слишком пафосно и сентиментально? Хотя в этом есть доля правды, я действительно верила, что мы можем собрать разбитый стакан и как и раньше пить из него, наслаждаясь живительной влагой.
Но в итоге, сколько от судьбы ни убегай, она всё равно настигнет врасплох.
Рядом со скомканными исписанными листами лежат две таблетки Хром. Если я приму их, то умру уже точно. Я не знаю, это эгоистично или благородно с моей стороны? Я не знаю, как лучше взглянуть на эту ситуацию. Ну, благородство наверное всяко лучше эгоизма, выберу его.
Хотя, знаешь, я даже смогла найти своё маленькое счастье и без Хром. Хотя я бы назвала это больше мазохистским счастьем, учитывая в
Всё-таки я схожу с ума, пора кончать с этими записками сумасшедшей. Все равно они дойдут лишь до мусорки.
P.S Прошу винить во всем… Мизуки Акабаяши.
Комната, погружённая в полнолунный мрак, освещалась лишь не спящим городом, покрытым искусственными звездами. В очередной безумный день, так похожий на остальные, Акабаяши вернулся, вновь застав «измученную пленницу» у себя в покоях. В его рубашке она смотрелась слишком раскованно и притягательно, как подарок в красивой, но обрамленной шипами упаковке. Немного отросшие локоны хаотично разбросаны на красных шелковых простынях, как и руки поперёк кровати. Она скорее напоминала брошенную хозяином куклу. Такая же неестественная, словно заготовленная заранее поза.
И снова он не стал будить её, направился в душ, чтобы смыть очередной сор подпольного мира и чужую кровь, что будут лежать всё равно на его совести, сколько ты её ни оттирай.
Но что было хуже всего, он зашел в тупик. Звонил Изая, заявив, что ему якобы звонила Кукла. Но почему-то эту информацию мужчина упрямо игнорировал, будучи полностью уверенным, что Кукла сейчас спит в его постели. Ну и чего он ждет? Искреннее раскаяние? Кажется, Никки дала ясно понять, что не собирается сознаваться. А значит, её нужно выпустить и поймать с поличным.
Когда мужчина вернулся в спальню, лениво накинув полотенце на плечи, Никки всё так же лежала в той же позе. Ему даже на мгновение показалось, что она не дышит… Или не показалось?
Акабаяши присел на край кровати и присмотрелся к груди, которая, по идее, должна мерно подниматься, но никаких движений. Даже глаза в обычном глубоком сне не двигались под веками. Тогда мужчина вытянул руку над лицом Авакусу и не почувствовал её дыхания. Какого чёрта происходит? Охваченный паникой, он тут же взял Никки на руки, одной рукой придерживая за спину, другой пытаясь нащупать пульс. Девушка прогнулась под стать поломанной игрушке, голова неестественно легла набок. Крови нигде не было, вены в целости и сохранности. Наглотаться таблеток она не могла. Газа в доме нет. Так в чём дело?
— Никки! — Акабаяши ласково провел по бледному лицу, холодным губам, заметив в угалках синюю крошку и бережно стер её.
«Нет, она ведь не…»
Но взгляд скользнул на обнаженные бедра и прозрачный пакетик, упавший из-под рубашки. Пакетик лишь с одной таблеткой Хром, когда их должно быть две. Она приняла свою последнюю дозу. Доигрался.
Первой мыслью было звонить в скорую, но этот вариант он тут же отмел. Подпольный доктор — если, конечно, в этом был еще резон. Если Никки умрёт в его квартире и на его руках, этого он простить себе точно не сможет, даже если она Кукла Вуду.
Но как только мужчина хотел переложить её обратно на простыни, Авакусу зашевелилась, веки дрогнули вместе с сердцем мужчины.
— Никки, — он провел тыльной стороной ладони по щеке, и янтарные застеленные дурманом глаза открылись.
Она лишь вымученно улыбнулась, чуть прищурив глаза.
— Никки, что ты натворила?
Нервное моргание, и Авакусу тяжело простонала, словно по телу прошлась резкая боль.
— Я приняла свою последнюю посмертую дозу, — ответ вырвался охрипшим голосом.