Сломленные
Шрифт:
— Давай же, — подзадоривает она, обходя кругом, чтобы встать передо мной. — Разве тебе не хочется узнать, почему горячая двадцатидвухлетка, со всеми её преимуществами, отсиживается здесь, в Мэне?
Я оглядываюсь на неё через плечо.
— Ты только что назвала себя горячей?
Оливия улыбается «попался» улыбкой.
— А разве я не горячая?
Я пробегаюсь по ней глазами. Да.
— Возможно.
— Так ты в деле? Десять поднятий ног за один вопрос?
Я мешкаю, хотя мой
— Мне достанется настоящая история? — осведомляюсь я. — Или какая-нибудь уклончивая хрень?
— Я подарю тебе честное откровение, но никаких гарантий, что это будет целая история. Окончательное предложение.
— Не годится.
Она тяжело вздыхает.
— А как насчёт этого: я подарю тебе честное откровение и разрешу давать мне указания на завтрашней пробежке?
Я прикладываю руку к груди.
— Не могу поверить, что это происходит. Все мои мечты сбываются.
— Ты в деле или нет, Лэнгдон?
Катись отсюда. Проваливай, чёрт возьми.
Её зелёные глаза практически кричат о вызове. И — что интригует даже больше — о секретах.
— Да пошло оно. Я в деле.
Глава тринадцатая
Оливия
Так, ладно. Данное мной согласие отвечать на вопросы Пола Лэнгдона не войдёт в «Зал славы моих лучших решений». Но, если быть до конца честной, в последнее время я вообще не особо удачлива в принятии решений, так что всё нормально.
Тем не менее, от мысли о возможности проболтаться легче не становится, пусть я и намереваюсь подвергнуть цензуре любую, чёрт возьми, правду, что бы мне ни пришлось ему рассказать.
На какую-то долю секунды я уже почти решаюсь отступить и сказать ему, что не собираюсь разбрасываться откровениями только лишь для того, чтобы подкупить его делать то, чем он должен был начать заниматься давным-давно и без того.
Но потом замечаю напряжение в выражении его лица, когда он смотрит на ожидающий его тренажёр для ног. Он нервничает. То есть, он ещё и злится, а это значит, что, по всей видимости, не я одна в ярости от того, что меня загнали в угол.
Но вовсе не гнев Пола подталкивает меня проглотить гордость и пойти на сделку, даже за счёт своей личной жизни. А его тревога.
Он боится облажаться.
Когда Пол направляется в сторону тренажёра для ног так, будто это гильотина, я мысленно перелистываю «Базовый курс сиделок», в котором, кажется, расписаны подходящие случаю зажигательные речи. Мы должны быть для наших клиентов кем-то вроде чирлидеров, но этому парню нужно кое-что иное. Ведомая исключительно инстинктами, я вытягиваю руку и смачно шлёпаю его по заднице.
Он останавливается, бросая на меня недоверчивый взгляд через плечо. К слову, через очень славное и красиво очерченное плечо.
— Что это было? — рявкает он.
Я пожимаю плечами, будто тронуть его твёрдую и, эм, идеальную ягодицу — плёвое дело.
— Мне показалось,
Он вскидывает брови.
— Ох, точно. Мне может пригодиться кое-какая поддержка. Почему бы мне не показать тебе, какое поощрение могло бы завести мой механизм? — его взгляд падает на мою грудь, и мои соски напрягаются в ответ.
Ну… дерьмо. Вот и аукнулось.
Я подгоняю его дальше.
— В темпе, Лэнгдон. В моём распоряжении не весь день. Женщинам тоже нужно заниматься спортом.
Он одаривает меня понимающим кивком.
— Упражнения Кегеля. Я понял.
Я корчу рожицу и тычу пальцем в скамейку.
— Сядь.
Теперь на его лице ни капли страха. Оно совершенно пустое, как будто он подготавливает себя к провалу.
— Хорошо, — говорю я, огибая тренажёр и радуясь тому, что мама отправляла меня заниматься с персональным тренером с шестнадцати лет. Сейчас мне это кажется немного ненормальным, но я, по крайней мере, знаю, как обращаться с силовыми тренажёрами.
Правая его нога тут же ложится на заданное место, но он колеблется, прежде чем привести в нужное положение левую. На нём голубые спортивные штаны, поэтому моему взгляду недоступна его травмированная нога, и, как бы не ненавистно мне было признавать, я вроде как этому рада.
Одарённая такой возможностью, я могла увидеть её и прошлой ночью, когда нарвалась на него, одетого в одни только боксёры, но волновалась о других, куда более важных вещах. Например, о том, что у парня серьёзные проблемы со сном. И что он умудрился за рекордно короткий промежуток времени найти подход к моему телу.
Я качаю головой, чтобы её прочистить, старательно избегая его глаз.
— Ты покраснела, — замечает он. — О чём думаешь?
Бросаю на него свирепый взгляд. Уверена, он-то точно знает, о чём я думаю. На его лице мелькает что-то (раскаяние?), и на мгновение мне кажется, что он собирается принести извинения за прошлую ночь. Он должен извиниться.
И всё же... я не хочу. Из-за этого я превращусь в какую-то жертву, а я очень даже держала всё под контролем. Ну, за исключением гормонов. Но я знаю, что если бы сказала ему отвязаться, то так бы он и поступил. Он нанёс урон моей гордости, но не мне. Я желала каждое мгновение наслаждения, которое он дарил мне, даже если оно и возникло по неправильным причинам. Мне не нужны извинения.
Наши взгляды скрещиваются. Прекрати.
Его глаза слегка прищуриваются, прежде чем он отводит взгляд.
Хороший мальчик.
Я устраиваю целое представление, проверяя вес, но фиксатор уже был установлен под самым первым грузом, создавая минимальную нагрузку. Наверное, заводская установка, потому что, держу пари, им никогда не пользовались.
— Скажи, когда будешь готов, — тихо произношу я.
Он на секунду поджимает губы, раздражённо передёргивая плечами.