Сломленные
Шрифт:
— Тебе обязательно смотреть?
Небрежно пожимаю плечами.
— Я наблюдала за твоей разминкой.
— Это другое, — скрипит он. — И, кстати, тоже жутковато.
— Ничем не могу помочь. У тебя получается сделать бешеное количество подтягиваний. Сомневаюсь, что у меня хватит сил даже на пять.
— А думаешь на одно хватит?
— Эй! — возмущаюсь я.
Сама невинность, Пол вскидывает руки:
— Их тяжело делать. Я знал несколько женщин в сапогах, которые не могли сделать больше двух. И мужчины тоже.
Я открываю рот, чтобы поспорить, пусть и понятия не имею, смогу ли подтянуться
— Ты тянешь время. И я уже согласилась ответить на твои идиотские вопросы. Не пытайся умаслить меня и на подтягивания.
— Ага, именно на это мечтает поглазеть каждый парень. На корчащуюся в попытке подтянуться девчонку.
Если это хоть как-то похоже на мужские подтягивания, то тогда не так уж плохо. Было что-то такое в Поле, одетом в серую майку и голубые спортивки, что обнимали его бёдра, когда он поднимал себя снова, и снова, и…
Мои мысли о его идеальной спине вмиг рассеялись, когда до меня дошло, что его ноги двигаются. Пришлось зарыться ногтями в ладони, чтобы удержаться и не коснуться его в одобрении.
Первый раз даётся ему до смешного легко, отчего становится ясно, что для поднятия веса он использует только здоровую ногу.
То же самое и со вторым.
И с третьим. И с четвёртым. И с пятым. Вся работа предоставлена правой ноге, тогда как левая просто парит рядом.
Не получится. Так не пойдёт. Теперь я касаюсь его. Нежным прикосновением над его здоровым коленом, но этого достаточно, чтобы он замер. Его глаза взлетают к моим, но он поспешно отворачивается, не глядя мне в лицо. Как и во многих других спортивных залах, освещение здесь довольно яркое, и я внезапно понимаю, что у меня впервые появился шанс увидеть его шрамы вблизи, без теней рассвета или заката, за пределами его мрачного логова или тёмной спальни.
Здесь нет теней, которые смягчили бы его шрамы, но я этого даже не замечаю. Они есть — конечно, есть, я знаю, — но для меня они почему-то входят в комплексный пакет Пола Лэнгдона.
Хотя я и в курсе, что он видит всё не в этом свете. Поэтому, когда он отворачивается, я отвожу глаза. Сперва мы приведём в порядок ногу. А потом поработаем над принятием нового лица.
Я вновь аккуратно прижимаю руку к его колену, безмолвно упрашивая расслабить здоровую ногу и дать другой поработать. Судя по его судорожному вздоху, он понимает мою просьбу.
Его руки сжимаются в кулаки по бокам, и на долю секунды мне кажется, что он вот-вот скажет мне отвалить, но затем штанга вдруг снова начинает подниматься. Медленно на сей раз. Но уверенно.
Шесть, мысленно отсчитываю я.
Он опускает ногу, пялясь на неё, будто удивившись обнаружить, что она действительно может двигаться, если он того захочет.
Штанга снова приходит в движение. Всё ещё медленно, но по-прежнему твёрдо. Семь.
На этот раз она опускается со звоном, более громким, чем раньше, и сердце у меня в груди переворачивается, когда до меня доходит, насколько слаба эта нога на самом деле.
Но он не останавливается. Снова так же неспешно. Восемь. А за ним выстраданный
На десятом разе штанга останавливается на полпути, а его дыхание сбивается. Я проскальзываю своей рукой в его, пытаясь ладонь к ладони передать, что у него всё получится.
Его пальцы так сильно сжимаются вокруг моих, что, клянусь, я слышу хруст костей, но это стоит того, чтобы увидеть, как он поднимает вес ещё на несколько дюймов выше. На сей раз штанга стремительно падает, когда он убирает ногу, а звон металла, кажется, повисает на целую вечность, пока я, наконец, не отрываю глаза от его ноги, чтобы встретиться с ним взглядом.
Он смотрит на меня, во рту пересыхает от силы его взгляда. Мне хочется завопить громкое «ура». Первый демон повержен. Но победа не была лёгкой.
Я начинаю вытягивать руку, но он всё ещё держит меня.
— Твой черёд, Златовласка. Начинай говорить.
Хочется парировать чем-нибудь остроумным, но самое лучшее, что я могу сделать, — жалко закатить глаза, и его усмешка подсказывает мне, что он в курсе, что загнал меня в угол, в котором я не хочу находиться. Но это не останавливает его, и он добивает меня.
— Мой животрепещущий вопрос, Мисс Миддлтон… И прошу отвечать правдиво…
Я колеблюсь лишь слегка перед тем, как отрывисто кивнуть.
— Не волнуйся. Он лёгкий, — он наклоняется вперёд. — Кто такой, дорогая моя, Итан Прайс?
Глава четырнадцатая
Пол
Признаюсь, моё расследование касательно жизни Оливии Миддлтон вышло за рамки основ, таких как возраст и место рождения. Ладно, может, я и откопал все фотографии, на которых она когда-либо отмечалась.
И главной звездой «Шоу Оливии» оказался Итан Прайс. Парень, который был приклеен к ней почти на всех фотографиях, охватывающих очень, очень большой период.
А потом несколько месяцев назад вдруг — бам. И больше никаких совместных снимков.
Что же сейчас? У этого Итана на профиле фигурирует симпатичная брюнетка, и это навело меня на мысль, что примирение между Оливией и её бывшим женихом вряд ли произойдёт.
Меня это не должно волновать. И это меня не волнует. Любовь всей жизни Оливии Миддлтон не имеет ко мне никакого отношения, но меня привлекли сроки. Она бросила учёбу через месяц после того, как подорвалась её личная жизнь? И удрала в Мэн? На мой взгляд, тут есть связь.
Её шокированное выражение лица подсказывает мне, что я застал её врасплох своей достойной сталкера информацией. Но меня интригует вовсе не удивление, появившееся на её лице. А мелькнувшая вина.
Интересно.
— Откуда ты узнал про Итана? — спрашивает она.
Без труда. Просто побарахтался в киберсталкинге.
Изучая её, я рассеянно растираю ногу. По правде говоря, болела она не так сильно, как я ожидал, но даже такое простое упражнение, которое с огромной натяжкой можно назвать тяжёлым, является ужасающим напоминанием о том, какой слабой стала моя нога.