Слова на букву М
Шрифт:
Коммивояжёр выложил на стол всё, что могло пригодиться раненому, а Дэниел Дарвел аккуратно побрил Холмса, пока плутоватый кузен собирал свои вещи. Мориарти спал, отвернувшись к стене. Тайфер не стал его будить для прощания.
На оживлённом и людном, несмотря на ранний час, вокзале присмотрели зажиточную вдову, неделю, по версии моего друга, разорявшую Бон Марше и теперь возвращающуюся куда-нибудь в Руан. Едва ли почтенная буржуазка когда-нибудь заметит пропажу из своего багажа коробки с овуалеченной шляпкой и чемодана, набитого той одеждой, в которой дама покинула родной город.
Выйдя из туалетной комнаты, Холмс сокрушённо качал головой,
– Что-то не так, мадам?
– спросил его спутник.
– Ультрамодная шляпа - над платьем времён Робера Макера! Простите, но это нелепо!
– Ничего, если бы в полиции или на вашего брата работали женщины, они, конечно, сразу же полезли бы проверять у вас документы, но в глазах мужчин вы обычная глупая старуха.
– Что ж, возможно... Спасибо за эту и другие услуги, сэр. К сожалению, в благодарность могу лишь посоветовать переменить род занятия.
– Разводить баранов, как мой бесталанный папаша? Нет уж! Не для того мой дед брал штурмом Константинополь. ... Удачи.
Поскольку перед тем, как выбросить в мусорный бак свой потрёпанный пиджак, Холмс достал из кармана билет до Кале, а до отправления поезда оставалось тридцать пять минут, он, Холмс, заглянув с известной целью на телеграфную станцию, вернулся в вагон, хотя, как следовало ожидать, купе пустовало. На столе лежали бинты и болеутоляющие порошки. Приняв лекарства, спрятав свежие повязки под чёрными кружевными митенками, а старые - в ветхом ридикюле из свиной кожи, Холмс вновь открыл блокнот Мориарти, о котором профессор словно забыл, и на сей раз прочёл нечто для себя занимательное: "Двери лабиринта открыты широко". Едва он закончил дешифровку данного афоризма, как проводник впустил в купе особу в шляпе тёти Трот и чёрном капоте, из-под коего топорщилась серо-зелёная юбка. Особа эта плюхнулась на диван напротив Холмса, разроняла вокруг заплатанный саквояж и две дешевейшие круглые картонки, чёрный зонт с бамбуковой ручкой, замахала на себя веером из страусовых перьев, какие в чести у кокоток.
– Приятного путешествия, мадам!
– сказал проводник и, получив чаевые, откланялся.
Соседка отложила своё безвкусное опахало, и Холмс чуть не подпрыгнул от изумления: перед ним сидел переодетый Мориарти. Оба молчали, разглядывая друг друга. Вдруг ряженый профессор всплеснул руками и сильно изменённым голосом воскликнул:
– Боже мой! Кого я вижу! Миссис Холмс! Вот уж не ожидала встретить вас в Париже! Вы меня не помните? Я Джейн Морпл, мы с вами вместе отдыхали в санатории в Бате в шестьдесят каком-то году. Ну, же, вспоминайте, дорогая! Конечно, это было давно и время никого не щадит, но мы прожили две недели в одних апартаментах, часами гуляли...
– Мориарти...
Тут поезд тронулся, сильно тряхнув пассажиров.
– Простите, голубушка, что вы сказали?
– Профессор, я вас узнал!
– Ну, наконец-то!
– голос старушки нисколько не понизился, а самое дикое - она вытащила из сумки вязание и принялась стучать спицами, воркуя, - Профессор! Я догадываюсь, кому обязана таким прозвищем - этой полоумной миссис Оуэн! Если бы вы знали, какие сплетни она распускала о вас, да, впрочем, и обо всех остальных. Даже не понимаю, откуда это берётся. Я, кажется, никогда никому не давала ни малейшего повода заподозрить меня в сочувствии суфражисткам. Ум женщины должен быть направлен на благоустройство домашней жизни, её украшение,...
– опустив работу на колени, визави вздохнула и посмотрела в небо сквозь окно - то был настоящий женский
Приблизился к соседке - от неё пахло гвоздичными духами, лавандовым мылом и нафталином. Руки, пальцы похожи на мужские, но без волос, и ни перстней, ни следов от них... Всхрапнув, старушка качнулась и подняла голову, часто моргая слезящимися глазами. Это точно был Мориарти - всеми чертами лица, но...
– Ах, я, кажется, уснула! Так утомительна эта дорога!...
– А что вы делали в Париже, миссис Морпл?
– Мисс. Мой племянник сочинил драму. Английские театры отказались её ставить, а французы взялись. Я ездила на премьеру. Успех был огромный! ... А вы?
– Навещала кузину.
– Которую? Дороти или Кэролайн?
Холмс не мог вспомнить родственниц с такими именами, но на воспоминания он всё-таки потратил немало умственных сил.
– ... Дороти.
– Ну, и как она? Как её муж?
– Умер три года назад.
– Какое несчастье! Хоть он и пропил всё её приданое и однажды раскроил ей череп кочергой, я думаю, она очень любила его. Как будете ей писать - предайте мои соболезнования.
– Непременно.
Нет, это точно он! Но, видимо, он решил ни в коем случае не выходить из роли. Да и к чему сейчас какое-то разоблачения?... И абсолютна ли ваша уверенность, мистер Холмс? Вдруг эти действительно старая дева из сассекской деревеньки? Вы - человек и могли ошибиться, тем более что позволили себе длительную одержимость определённой личностью и приняли изрядную дозу препаратов, чьё действие на мозг - надо признать - до конца не изучено.
– А ваш супруг?
– Увы...
– Давно?
– Уже почти десять лет.
– Ай-яй-яй! Что же случилось с мистером Холмсом?
– Его убили.
– АА! Уужас!! Кто мог это сделать!?
– Его двоюродный дядя, мистер Прибингл. Они готовились к охоте на птиц и, оттачивая меткость, а заодно проверяя ружья, стреляли по подброшенным фуражкам. Мистер Прибингл так увлёкся, что спустил курок, когда мистер Холмс уже поймал свою шапку.
– О!...
– Рана сначала казалась не тяжёлой, но началось заражение крови...
– Ах!...... Каков был приговор суда?
– Оправдательный.
– Возмутительно!
– Тому немало прецедентов. Например, в 1765 году лорд Байрон, ноттингемширский помещик, заколол своего друга и соседа мистера Чаворта и не понёс никакого наказания.