Слова сияния
Шрифт:
Адолин ударил пятками своего коня, послав его вперед, и обогнал Натама.
«Гроза, значит?» — подумал Каладин, осматривая животное.
Определенно, кобыла казалась порезвее, чем Капелька. Также казалось, что лошадь будто хотела вырвать кусок из любого, кто подойдет слишком близко.
Каладин повернул Капельку в нужном направлении. Приблизившись, он притормозил, чему его кобыла только обрадовалась, и слез на землю. Сделать это оказалось сложнее, чем он ожидал, но ему удалось не упасть лицом вниз. Оказавшись на земле, Каладин упер руки в бока и начал рассматривать
— Не ты ли только что жаловался, — сказала Сил, появляясь из-за головы Капельки, — что предпочел бы идти пешком, чем позволил лошади нести себя?
— Ага, — ответил Каладин.
Неосознанно он удерживал в себе немного штормсвета. Совсем чуть-чуть. Когда он говорил, свет утекал, невидимый, но, присмотревшись, Каладин заметил в воздухе легкую рябь.
— Тогда что же ты делаешь, раздумывая насчет того, чтобы оседлать ту лошадь?
— Эта лошадь, — сказал он, кивнув на Капельку, — только для прогулок. Прогуливаться я могу и на собственных ногах. Та другая — для войны.
Моаш был прав. Лошади — преимущество на поле битвы, поэтому Каладин должен хотя бы в общих чертах знать, как с ними обращаться.
«Такой же аргумент привел мне Зейхел относительно обучения сражаться против Носителя Осколков, — подумал Каладин с беспокойством. — А я его отверг».
— Что ты надумал сделать? — спросила Дженет, подъезжая к нему.
— Я оседлаю ту лошадь, — ответил Каладин, указав на Грозу.
Дженет фыркнула.
— Она сбросит тебя в один миг, и ты свернешь себе шею, мостовик. Она не любит наездников.
— На ней седло.
— Так она может к нему привыкнуть.
Лошадь закончила круг галопом и притормозила.
— Мне не нравится твой взгляд, — сказала ему Дженет, поворачивая свое животное в сторону. Ее лошадь стала нетерпеливо топтаться, как будто желала двигаться дальше.
— Я собираюсь попробовать, — проговорил Каладин и пошел вперед.
— Ты даже не сможешь на нее взобраться.
Дженет внимательно наблюдала, словно ей было любопытно, что он намеревается делать. Хотя, как казалось Каладину, Дженет больше заботила безопасность лошади, а не его собственная.
Сил приземлилась на плечо мостовика, пока он шел к Грозе.
— Все снова получится так, как на полигоне светлоглазых, да? — спросил Каладин. — Закончится тем, что я буду валяться на земле, уставившись в небо, и чувствовать себя дураком.
— Возможно, — беспечно ответила Сил. — Так почему ты решился? Из-за Адолина?
— Да ну, — ответил Каладин. — Пусть принц катится к штормам.
— Тогда почему?
— Потому что я боюсь этих чудовищ.
Сил посмотрела на него озадаченно, но для Каладина все было предельно ясно. Впереди Гроза выдыхала огромные клубы пара и посматривала на него. Они встретились взглядами.
— Шторма! — донесся голос Адолина позади. — Мостовичок, не вздумай взаправду так поступать! Ты с ума сошел?
Каладин подошел к лошади. Танцующим движением она отодвинулась на несколько шагов назад, но позволила ему коснуться седла. А он втянул еще немного штормсвета и забросил себя в седло.
— Бездна! Что
Больше Каладин ничего не расслышал. Усиленный штормсветом прыжок позволил ему взмыть выше, чем когда-либо удавалось обычному человеку, но его цель уже двигалась. Он схватился за луку седла и перекинул одну ногу, но лошадь стала брыкаться и попыталась встать на дыбы.
Зверюга была чудовищно сильна, особенно по контрасту с Капелькой. Каладина чуть не выбросило из седла при первом же взбрыкивании. Отчаянным взмахом ладони он зарядил седло штормсветом и приклеил себя к нему. Это означало, что, вместо того чтобы Каладина сбросило со спины лошади как безвольную тряпку, его стало дергать взад-вперед как безвольную тряпку. Он каким-то образом умудрился схватиться за гриву и, скрипя зубами, пытался сделать все возможное, чтобы не лишиться чувств.
Окружающие конюшни превратились в размытое пятно. Единственными звуками, которые мог слышать Каладин, остались биение его сердца и колотящие копыта. Несущий Пустоту зверь метался, как сам шторм, но Каладин приклеился к седлу так же надежно, как если бы был прибит к нему гвоздями. Спустя некоторое время, показавшееся вечностью, лошадь успокоилась, хрипя и пуская пену.
Затуманившееся зрение Каладина прояснилось, и он увидел группу подбадривающих его мостовиков, стоящих на разумном отдалении. Адолин и Дженет, оба верхом, уставились на него со смесью ужаса и восторга. Каладин ухмыльнулся.
Затем одним последним сильным движением Гроза сбросила его на землю.
Он не понял, что штормсвет в седле иссяк. В полном соответствии со своим предсказанием, Каладин обнаружил, что в полубессознательном состоянии лежит на спине, уставившись в небо, и с трудом может вспомнить последние несколько секунд своей жизни. Позади него из земли выползло несколько спренов боли — маленькие оранжевые кисти, пытающиеся что-то схватить.
Над Каладином склонилась лошадиная голова с бездонными темными глазами. Лошадь фыркнула. Запахло влагой и травой.
— Ты чудовище, — проговорил Каладин. — Дождалась, пока я расслаблюсь, и потом скинула меня.
Лошадь снова фыркнула, и Каладин поймал себя на том, что смеется. Шторма, но он отлично себя чувствовал! Непонятно почему, но то, как он цеплялся за жизнь, пока животное безумствовало, воодушевляло по-настоящему.
Пока Каладин вставал и приводил себя в порядок, через толпу пробрался Далинар собственной персоной. Его лоб был наморщен. Каладину не приходило в голову, что кронпринц все еще где-то поблизости. Далинар перевел взгляд с Грозы на Каладина и выгнул бровь.
— На спокойной лошадке не догнать убийц, сэр, — сказал Каладин, поприветствовав кронпринца салютом.
— Верно, — ответил Далинар. — Но обычно новичков начинают обучать сражаться затупленным оружием, солдат. Ты в порядке?
— В полном, сэр, — уверил его Каладин.
— Что ж, похоже, у твоих людей неплохо получается. Я отдам официальное распоряжение. Ты и еще пятеро по твоему выбору должны приходить сюда и тренироваться каждый день в течение следующих нескольких недель.
— Есть, сэр.