Слова сияния
Шрифт:
Внезапно единственной опорой оказалась его рука. Каладин упал вперед, на стену, и застонал. Осознание окружающих предметов резко вернулось вместе с ударом, только перспектива осталась странной. Он поднялся на ноги и обнаружил, что стоит на стене.
Отступив на несколько шагов, Каладин прошелся по стене ущелья. Для него она стала полом, а остальные мостовики остались на настоящем полу, который выглядел теперь как стена...
«Немного сбивает с толку», — подумал Каладин.
— Ничего себе! — воскликнул Лоупен,
Каладин помедлил, затем развернулся и побежал. Ему казалось, что он в пещере, а две стены ущелья — это верх и низ. Они медленно сдвигались по мере того, как он бежал к небу.
Чувствуя, как в нем ярится штормсвет, Каладин ухмыльнулся. Перед ним пронеслась смеющаяся Сил. Чем ближе они подбирались к верху, тем уже становилось ущелье. Каладин замедлил движение и остановился.
Сил выскочила прямо перед ним и вылетела из пропасти, как будто выпрыгнув из гигантского зева пещеры. Она развернулась, приняв форму ленточки света.
— Давай же! — прокричала она ему. — Выбирайся на плато! На солнечный свет!
— Там разведчики, высматривающие гемсердца, — отозвался Каладин.
— Все равно вылезай. Хватит прятаться. Действуй!
Лоупен и Камень подбадривали его снизу возбужденными воплями. Каладин выглянул наружу, в синее небо.
— Я должен знать, — прошептал он.
— Знать?
— Ты спросила, почему я защищаю Далинара. Я должен знать, тот ли он, кем кажется, Сил. Я должен знать, что хотя бы один из них соответствует своей репутации. Это подскажет мне...
— Подскажет тебе? — переспросила она, принимая вид молодой женщины в натуральный размер, стоящей на стене перед ним. Она была почти одного с ним роста, ее платье растворялось в тумане. — Подскажет тебе что?
— Мертва ли честь, — прошептал Каладин.
— Он умер, — сказала Сил. — Но продолжает жить в людях. И во мне.
Каладин нахмурился.
— Далинар Холин — хороший человек, — продолжила Сил.
— Он дружит с Амарамом. И может оказаться на самом деле точно таким же.
— Ты в это не веришь.
— Я должен знать, Сил, — повторил Каладин, делая шаг вперед.
Он попытался взять ее за руку, как человека, но спрен была слишком неосязаемой. Его рука прошла насквозь.
— Я не могу просто верить. Я должен знать. Ты спросила, чего я хочу. Что ж, вот чего. Я хочу знать, могу ли я доверять Далинару. И если могу...
Он кивнул в сторону дневного света снаружи ущелья.
— Если могу, я расскажу ему, на что способен. Я поверю, что по крайней мере один светлоглазый не попытается отнять у меня все, что в его силах. Как сделал Рошон. Как сделал Амарам. Как сделал Садеас.
— Значит, вот что потребуется? — спросила она.
— Я предупреждал тебя, что сломлен, Сил.
— Нет. Ты возродился. С людьми
— С другими людьми, да, — сказал Каладин, поднимая руку и ощупывая шрамы на лбу. Почему штормсвет не мог их залечить? — Я все еще не уверен на свой счет. Но я буду защищать Далинара Холина во что бы то ни стало. Я выясню, кто он на самом деле. Тогда, может быть... он получит своих Сияющих рыцарей.
— А Амарам? Что насчет него?
Боль. Тьен.
— Его я собираюсь убить.
— Каладин, — произнесла Сил, сложив руки перед собой, — не позволяй этому чувству уничтожить себя.
— Ничего не выйдет, — ответил он, чувствуя, что штормсвет на исходе. Униформа начала отклоняться вниз, к земле, как и волосы. — Амарам уже обо всем позаботился.
Земля снова оказалась на своем привычном месте, и Каладин начал падать, отдаляясь от Сил. Он втянул штормсвет и перевернулся в воздухе, ощущая, как его вены вспыхнули жизнью. На скорости он приземлился на ноги, объятый мощью и светом.
Трое его спутников некоторое время не произносили ни слова, и Каладин выпрямился.
— Это, — проговорил Камень, — очень быстрый способ спуститься вниз. Ха! Но мы не увидели, как ты падаешь лицом о землю, что было бы забавнее. Так что довольствуйся жидкими аплодисментами.
Он похлопал. Аплодисменты действительно вышли жидкими. Лоупен, тем не менее, издал одобрительный возглас, а Сигзил кивнул и широко ухмыльнулся.
Каладин фыркнул, взявшись за бурдюк с водой.
— Перила королевского балкона срезаны Клинком Осколков, Сигзил. — Каладин сделал глоток. — И нет, не Убийцей в Белом. Та попытка покушения на Элокара была слишком непродуманной.
Сигзил кивнул.
— Кроме того, — продолжил Каладин, — той ночью перила были срезаны после сверхшторма… В противном случае ветер покорежил бы перила. Таким образом, наш диверсант, Носитель Осколков, как-то проник на балкон после шторма.
Лоупен покачал головой, поймав бурдюк, который Каладин бросил обратно.
— То есть мы должны поверить, что один из лагерных Носителей Осколков пробрался во дворец и добрался до балкона, ганчо? И никто его не заметил?
— Мог кто-то другой проделать что-то подобное? — спросил Камень, указывая жестом на стену ущелья. — Пройтись вверх по стене?
— Сомневаюсь, — ответил Каладин.
— Веревка, — предположил Сигзил.
Все посмотрели на него.
— Если бы я хотел, чтобы Носитель Осколков пробрался внутрь, я бы подкупил слугу, чтобы он спустил вниз веревку. — Сигзил пожал плечами. — Ее легко пронести на балкон, возможно, обернув вокруг тела слуги под одеждой. Диверсант и, может, даже несколько его сообщников могли взобраться по веревке, испортить перила и разбить скрепляющий раствор, а затем спуститься вниз. После этого сообщник срезал веревку и вернулся внутрь.