Слова сияния
Шрифт:
Каладин медленно кивнул.
— Получается, — проговорил Камень, — что если мы выясним, кто заходил на балкон после шторма, то найдем сообщника. Так просто! Ха! Может быть, ты не опьянен воздухом, Сигзил. Нет. Ну разве что совсем чуть-чуть.
Каладин почувствовал себя неуютно. Между штормом и чуть не состоявшимся падением короля на балконе побывал Моаш.
— Я поспрашиваю, — сказал Сигзил, вставая.
— Нет, — ответил Каладин. — Я сам все сделаю. Никому ни слова. Посмотрим, что мне удастся найти.
— Договорились, —
— Опять проверки? — вздохнул Каладин.
— У нас есть время, — ответил Сигзил. — Кроме того, полагаю, что Камень захочет посмотреть, не упадешь ли ты все-таки лицом вниз.
— Ха!
— Хорошо, — согласился Каладин. — Но я собираюсь осушить несколько сфер, которые мы используем для освещения.
Он посмотрел на маленькие кучки на слишком чистой земле.
— Кстати, почему вы расчистили мусор в этой части ущелья?
— Расчистили? — переспросил Сигзил.
— Ага, — ответил Каладин. — Можно было не убирать здесь останки, даже если это просто скелеты. Ведь...
Он замолк, когда Сигзил поднял сферу и направил ее на стену, осветив кое-что, не замеченное Каладином прежде. Глубокие борозды, содранный мох и царапины на камне.
Скальный демон. Один из громадных большепанцирников прошел здесь и смел все со своего пути.
— Я не думал, что они подходят так близко к лагерям, — сказал Каладин. — Может быть, какое-то время нам не стоит тренировать здесь новичков, просто на всякий случай.
Остальные кивнули.
— Он ушел, — проговорил Камень. — Иначе нас бы уже давно съели. Это очевидно. Так что вернемся к тренировкам.
Каладин кивнул, хотя те борозды не давали ему покоя всю тренировку.
Несколько часов спустя они привели усталую группу бывших мостовиков назад к баракам. Мужчины из Семнадцатого моста выглядели обессиленными, но казались более живыми, чем до того, как спустились в ущелья. Они оживились еще больше, когда добрались до бараков и обнаружили одного из поваров, помощника Камня, который готовил для них огромный котел рагу.
Когда Каладин и Тефт вернулись к Четвертому мосту, уже совсем стемнело. Еще один помощник Камня тоже занимался рагу, а сам Камень, подошедший немного раньше, чем Каладин, пробовал и критиковал стряпню. Позади рогоеда маячил Шен, собирая миски.
Что-то было не так.
Каладин остановился на границе света, отбрасываемого костром, и Тефт замер за его спиной.
— Что-то не в порядке, — сказал Тефт.
— Ага, — согласился Каладин, изучая людей.
Они все сгрудились с одной стороны костра, некоторые сидели, другие стояли, образовывая группки. Их смех казался натянутым, а позы — нервными. Когда тренируешь людей сражаться, они начинают использовать военные стойки каждый раз, когда чувствуют себя некомфортно. Что-то на другой стороне костра представляло собой угрозу.
Каладин
Каладин расслабился.
— Светлорд, — проговорил он, делая шаг вперед. — Вам что-то нужно?
Ренарин вскочил на ноги и отсалютовал.
— Я хотел бы служить под вашим командованием, сэр.
Каладин мысленно застонал.
— Давайте отойдем от костра и поговорим, светлорд.
Он взял худощавого принца под руку и увел его подальше от посторонних ушей.
— Сэр, — начал Ренарин тихим голосом, — я хочу...
— Вам не следует называть меня «сэр», — прошептал Каладин. — Вы светлоглазый. Шторма, вы — сын самого могущественного человека в восточном Рошаре.
— Я хочу вступить в Четвертый мост, — сказал Ренарин.
Каладин потер лоб. За то время, пока он был рабом и решал гораздо более важные проблемы, он позабыл, какой головной болью оборачиваются любые дела с высокородными светлоглазыми. Когда-то Каладин считал, что слышал самые нелепые из их смехотворных требований. Похоже, он ошибался.
— Вы не можете вступить в Четвертый мост. Мы — телохранители вашей собственной семьи. Что вы будете делать? Охранять сами себя?
— Я не буду обременять вас, сэр. Я буду усердно трудиться.
— Я не сомневаюсь, Ренарин. Слушайте, почему вы хотите в Четвертый мост?
— Мой отец и брат, — тихо ответил принц, спрятав лицо в тени, — они воины. Солдаты. А я нет, как вы, наверное, заметили.
— Да. Что-то насчет...
— Физический недуг, — перебил Ренарин. — У меня слабая кровь.
— Так называют в народе множество различных состояний. Что у вас на самом деле?
— Я эпилептик. А значит...
— Да-да. Припадки идиопатические или симптоматические?
Ренарин застыл в темноте.
— Э-э...
— Болезнь вызвана какой-то специфической мозговой травмой, — пояснил Каладин, — или появилась без видимых причин?
— Она у меня с детства.
— Насколько серьезны судороги?
— Все не так уж плохо, — быстро ответил Ренарин. — Не так, как говорят остальные. Я не падаю на землю и не пускаю пену, как все думают. Моя рука дергается пару раз или бывают конвульсии, длящиеся несколько секунд.
— Вы остаетесь в сознании?
— Да.
— Возможно, что-то миоклоническое. Вам давали жевать горьколист?
— Я... Да. Не знаю, помогает ли он. Проблема не только в конвульсиях. Часто, когда они происходят, я сильно слабею. Особенно одна сторона моего тела.
— Хм, — пробормотал Каладин. — Полагаю, дело в судорогах. У вас появлялось когда-нибудь продолжительное снижение тонуса мышц, например, было невозможно улыбнуться одной стороной лица?
— Нет. Откуда вы знаете все эти вещи? Разве вы не солдат?