Слова сияния
Шрифт:
— Что там по поводу могущества и славы? — спросил Каладин.
Оба посмотрели на него, будто удивились, что он заговорил.
«По-прежнему забываете о моем присутствии, не так ли? — подумал Каладин. — Предпочитаете игнорировать темноглазых».
— Торжество могущества и славы, — сказал Адолин. — Так причудливо называли турниры. Тогда они были обычным делом. Способ для кронпринцев покрасоваться друг перед другом в мирное время.
— Нам нужно найти повод, чтобы Адолин мог вызвать на дуэль или хотя бы дискредитировать Садеаса, — объяснила
— Хорошо... — нахмурился Каладин.
— «Целью, — Шаллан подняла палец, продолжая читать отчет, — той предварительной дуэли было внушить страх и произвести впечатление на кронпринцев. Хотя мы замышляли все заранее, первый побежденный человек не знал о своей роли в нашей уловке. Садеас зрелищно разгромил его, как и ожидалось. Он несколько раз прекращал сражаться и поднимал ставки, сначала деньгами, затем землями. В конце концов победа оказалась драматичной. С одобрения полностью поглощенной происходящим толпы король Гавилар встал и предложил Садеасу награду за доставленное удовольствие согласно старинной традиции. Ответ Садеаса был прост: “Для меня не будет лучшей награды, чем трусливое сердце Йенева на острие моего меча, ваше величество!”»
— Вы шутите, — проговорил Адолин. — Хвастун Садеас такое сказал?
— То событие, как и его слова, записано в нескольких исторических хрониках, — ответила Шаллан. — Затем Садеас сразился с Йеневом, убил его и предоставил возможность своему союзнику Аладару взять под контроль княжество поверженного кронпринца.
Адолин задумчиво кивнул.
— Может сработать, Шаллан. Я могу попытаться сделать то же самое — устроить зрелищное представление из моего сражения с Релисом и тем, кого он приведет, поразить толпу, заслужить награду от короля и потребовать право вызова, применив его к самому Садеасу.
— В этом есть несомненное очарование, — согласилась Шаллан. — Предпринять маневр, который применил сам Садеас, и использовать против него.
— Садеас никогда не согласится, — заметил Каладин. — Он не позволит заманить себя в такую ловушку.
— Возможно, — произнес Адолин. — Но я думаю, что ты недооцениваешь положение, в которое он попадет, если мы все сделаем правильно. Право вызова — старинная традиция, утвержденная Герольдами, как говорят некоторые. Светлоглазый воин, доказавший свою доблесть перед Всемогущим и королем, встает и требует справедливости по отношению к тому, кто нанес ему оскорбление...
— Он согласится, — сказала Шаллан. — Ему придется. Но сможете ли вы устроить зрелищный поединок, Адолин?
— Толпа ожидает, что я буду жульничать. Они не слишком высокого мнения о моих предыдущих дуэлях — очко в мою пользу. Если я смогу устроить для них настоящее представление, они будут в восторге. Кроме того, разгромить одновременно двух человек? Это само по себе должно обеспечить необходимое внимание, которое нам требуется.
Каладин перевел взгляд с одного на другую. Они подошли
— Вы на самом деле думаете, что может сработать что-то подобное? — спросил Каладин с растущей задумчивостью.
— Да, — ответила Шаллан, — хотя, согласно традиции, Садеас может назначить сражаться вместо себя чемпиона, так что не обязательно, что Адолин добьется дуэли лично с ним. Однако он все равно выиграет Осколки Садеаса.
— Это будет не достаточно удовлетворительным, но приемлемым, — сказал Адолин. — Победа над чемпионом Садеаса в поединке подрежет ему колени. Он утратит большую долю доверия.
— Но на самом деле победа не будет ничего означать, — произнес Каладин. — Не так ли?
Они уставились на него.
— Это всего лишь дуэль, — пояснил Каладин. — Игра.
— Тут все будет по-другому, — ответил Адолин.
— Я не понимаю почему. Конечно, вы можете выиграть его Осколки, но титул и авторитет Садеаса останутся теми же.
— Речь идет о восприятии, — объяснила Шаллан. — Садеас создал коалицию против короля. Подразумевается, что он сильнее короля. Проигрыш королевскому чемпиону опровергнет его статус.
— Но все это — лишь игры, — сказал Каладин.
— Да, — ответил Адолин. Каладин не ожидал, что он согласится. — Но это игра, в которую играет Садеас. Это правила, которые он принимает.
Каладин откинулся назад, позволив себе погрузиться в мягкую спинку сидения.
«Эта традиция может стать ответом, — подумал он. — Решением, которое я искал...»
— Раньше Садеас был таким сильным союзником, — проговорил Адолин с сожалением. — Я забыл то, как он поразил Йенева.
— Так что изменилось? — спросил Каладин.
— Гавилар мертв, — тихо произнес Адолин. — Старый король был тем, кто сдерживал отца и Садеаса от обострения отношений.
Он наклонился вперед, глядя на листы Шаллан с записями, хотя было очевидно, что он не может их прочесть.
— Мы должны воплотить вашу затею в жизнь, Шаллан. Мы должны затянуть петлю на горле угря. Идея блестящая. Спасибо вам.
Она покраснела, убрала записи в конверт и протянула его Адолину.
— Возьмите, для вашей тети. Здесь подробно изложено то, что я обнаружила. Ей и вашему отцу будет виднее, хороша идея или нет.
Адолин принял конверт и коснулся ее руки. Двое молодых людей разделили мгновение, растворившись друг в друге. Да, Каладин все больше убеждался в том, что девушка не представляла непосредственной опасности для Адолина. Если она и являлась какой-то мошенницей, жизни Адолина ничего не угрожало. Только его достоинству.
«Слишком поздно, — подумал Каладин, наблюдая за тем, как Адолин садится обратно с глупой улыбкой на лице. — Оно уже мертво и обратилось в пепел».
Вскоре экипаж добрался до Внешнего рынка, и они миновали несколько групп патрулей в синей форме Холина. Мостовики не из Четвертого моста, а из других бригад. Одним из способов, которым Каладин тренировал их, было патрулирование рынка.