Словарь запрещенного языка

Престина-Шапиро Лия Феликсовна

Для очень многих из нас он открыл иврит и в этом его подвиг.

ЭСТЕР ГРИНБЕРГ

Родом я из Бессарабии, которая до 1940 года находилась под властью Румынии. Там было очень распространено движение сионизма, а также была сеть еврейских школ «Тарбут», где обучение велось на иврите, причем с современным произношением. Я училась в такой школе-семилетке и успела закончить 6 классов до июня 1940 года, то есть до захвата этой территории Советской властью.

Тогда все было закрыто и уничтожено.

Через год — война, эвакуация в глубь страны, обучение в советской школе, потом в институте. Иврит был забыт, но, к счастью, не совсем. Я только растеряла словарный запас. А писать и читать со всеми знаками огласовки никогда не забывала.

В конце 70-х годов мне выпало счастье получить в пользование на неопределенное время такое богатство — словарь Шапиро. Я потихонечку стала почитывать, что-то вспоминать. На сон грядущий я читала словарь Шапиро вместо очередного романа.

Когда я в смысле иврита немного пришла в себя, то стала восхищаться этим богатством: построением словаря с его «гнездами» и обилием разных примеров, грамматическим материалом и т. д. Так я постепенно восстанавливала то, что знала прежде, и училась новому.

Потом «грянула» перестройка. В некоторых городах открылись «ОЕК». В апреле 1989 года такое общество открылось также в том городе, где я жила (Бендеры, Молдавия). Я тогда как раз была в гостях в Израиле. По приезде домой тоже поступила в это общество. Люди изъявили желание изучать иврит. Я организовала группу и стала обучать людей. А как обучать, когда нет ни учебников, ни пособий? Но ведь был у меня словарь Шапиро!

Так, труд Вашего великого отца помог мне и многим людям.

МОШЕ-ДАВИД ХАЯТ

Иерусалим

У меня появился словарь сразу же после того, как он поступил в продажу, в 1963 году. Я учил иврит в школе, в то время не зная ни слова по-русски, ибо я родился и жил до войны в Литве.

Однако я хочу сказать, что со дня приобретения словаря Ф. Л. Шапиро — он стал для меня настольной книгой и по сей день остается таковым. Кстати, среди книг, вывезенных из Союза, словарь Ф. Шапиро был среди первых и главных.

За годы нахождения в ссылке и в заключении, да и после реабилитации не было возможности писать и читать на иврите и, естественно, за «пропавшие» годы надо было обновить в памяти слова, которые упрятались в недрах мозга. Тут и оказал мне неоценимую услугу словарь Ф. Л. Шапиро. Кстати, в последние годы перед отъездом в Израиль я обучал людей (в Гомеле) языку иврит и сам совершенствовался, и тогда мне очень пригодился словарь Шапиро. У меня не было другого, кроме мною составленного учебника. Этот словарь служит памятью великому педагогу, смелому любителю и преданному нашему древнему языку, принесшему и приносимому неоценимую помощь евреям, жаждущим познать и усвоить этот прекрасный древний язык.

АВРААМ ГОЛЬД

Кирьят-Ям

Мне было очень приятно читать о жизни Шапиро, интерес к которой у меня появился еще много лет назад, когда вышел в свет его замечательный словарь. Я вспомнил о том периоде, о своих чувствах и, конечно, чувствах многих и многих евреев, которых

было в ту пору немало в моем родном городе Черновцы и большинство из которых проживает сейчас в Израиле.

Мое имя Авраам Гольд, житель Кирьят-Яма, мне 78 лет. В Израиле живу с 1970 года. Помню день, когда мне стало известно о выходе в свет словаря, событие, которое тогда, при советской власти, можно вполне сравнить с появлением пришельца из космоса. И не то чтобы я так уж нуждался в словаре для изучения иврита — иврит я знал вполне прилично — но сам факт выхода в свет словаря не давал мне покоя. Однако те, кто занимался распространением словаря, успешно использовали известную систему «дефицита», т.е. словаря не видели ни в одном книжном магазине города. Мне улыбнулась удача, и я смог достать словарь по цене, в десять раз превышающей официальную. Я чувствовал себя как человек, нашедший клад. Я буквально набросился на словарь, на одном дыхании прочел введение. Очень было обидно, что автор словаря не дожил до его выхода в свет...

С тех пор мне очень хотелось узнать побольше о Феликсе Шапиро, а также о редакторе словаря, профессоре Гранде. И вот — чудо: дочь Шапиро в Израиле и публикует воспоминания о его жизни, да еще и с его фотографией...

С вашего позволения расскажу об одном эпизоде из моей жизни, связанным со словарем. Несмотря на так называемую «либерализацию», в те годы в Советском Союзе я хранил в глубокой тайне тот факт, что у меня имеется словарь. Причиной тому было также и то, что в тот период я находился под сильным давлением КГБ. Меня, простого еврея, сиониста «от рождения», человека верующего, хотели завербовать в агенты КГБ, помочь, по их словам, советскому строю. Я находился тогда на грани самоубийства. Но если уж я не хочу помочь советской власти в качестве доносчика, то уж по крайней мере я должен обучить «их» человека ивриту.

«Мы знаем, — сказали они, — что у вас есть иврит-русский словарь».

Можете себе представить мое положение. Более всего я боялся, что они отнимут у меня словарь, они ведь, естественно, были на все способны. Я упорно боролся с ними и победил. Но тут мне улыбнулась удача, и меня оставили в покое, пообещав на прощание, что если я решу репатриироваться в Израиль, они сделают все, чтобы мне помешать. Но, слава Богу, мы с женой счастливо живем в Израиле вот уже 28 лет! Словарь до сих пор занимает почетное место в моей библиотеке. И каждый день — как верующий еврей каждый день читает молитву — я листаю этот словарь вот уже больше 30 лет! Теперь Вам понятно, почему Ваши заметки так меня заинтересовали. Я желаю Вам долгой жизни и успеха в выпуске книги о жизни отца. Да будет благословенна память его! С большим уважением, Авраам Гольд.

Перевод с иврита Инны Яхот.

ГИТА ГЛУСКИНА

семитолог-филолог,

Гиватаим

Мне пришлось соприкоснуться с этим словарем самым непосредственным образом. С автором иврит-русского словаря я не была знакома лично, но с его редактором профессором Б.М. Гранде и с А.И. Рубинштейном я однажды встретилась. Это было в августе 1960 года. Тогда в Москве проходил Международный Конгресс востоковедов, на котором я была членом ленинградской делегации. Там я и услышала доклад Б.М. Гранде «О словообразовании в языке иврит».