Словенская новелла XX века в переводах Майи Рыжовой

Цанкар Иван

Но Сова поспешил к крепости напрямик. Тропинка была прокопана в высоком снегу, и за крестьянином от быстрой ходьбы взвивалась пороша. Когда он подошел к первому бункеру, из-за укрытия показался немецкий часовой.

— Ты куда, Сова? — спросил солдат, не снимая винтовки.

Было похоже, что Сову считали здесь своим.

— К вам, — ответил он кратко.

Солдат не мог долго смотреть на это сатанинское лицо и потому сказал:

— Ладно, проходи, здесь чертовски дует.

Тяжело ступая, Сова побрел дальше к дому. У входа его пропустил еще один часовой. В большом

помещении, где когда-то был трактир, сейчас жили солдаты. Человек пятнадцать эсесовцев лежало на нарах, покуривая сигареты. Когда на пороге появился горбун, все захохотали.

— Черт пришел! — хором закричало несколько человек.

Сова остановился у дверей, склонившись вперед; казалось, он сейчас упадет на пол, потому что его слишком длинные ноги составляли угол с туловищем.

— Ну, что нового в аду, господин Сатана? — спросил его командир, сидевший за столом перед большой бутылкой. Но его товарищ, в очках, был серьезнее:

— Какие-нибудь новости в горах?

— Никаких новостей сегодня нет. Снег очень глубокий, и все будто вымерло, — ответил Сова спокойно, продолжая шарить глазами по комнате.

— Так что же тогда принесло тебя из ада? Или, может, партизаны идут по пятам? — поддразнивал его командир, в который раз наклоняя бутылку. — Чертова эта страна, дорогой Сова.

— Чертова страна. Вы правы. И особенно для таких бедняков, как я, которым приходится подыхать от страха. Сейчас зима, нет никаких заработков.

— Так дело не пойдет, дьявол ты этакий, если ты пришел с пустыми руками. Значит, нет новостей, — отчитывал его командир.

— Новостей нет, а семья голодная, — защищался Сова.

— Ну, чего тогда тебе надо? — спросил его командир, опустошивший к этому моменту бутылку.

— Хлеба! — сказал Сова скромно.

— Всего лишь? Значит, вы в аду не очень избалованы, — пошутил эсесовец на нарах.

Сова не ответил, а только бросил на него колючий взгляд из-под косматых бровей.

Некоторое время эсесовцы еще потешались над горбуном и дразнили его, затем командир сказал своему помощнику:

— Пойди на склад и дай ему хлеба.

Солдат в очках встал. Сова тоже поднялся и хотел пойти следом. Но, прежде чем он успел выйти из комнаты, командир остановил его:

— Слушай, Сова, не считай нас дураками. Будешь три дня в гараже висеть, как тот парень из Сел. Язык высунешь ниже собственных подошв. Не вздумай шутить с нами. Дай ему хлеба.

У Совы мороз пробежал по коже, хотя в комнате было невыносимо душно. Он быстро вышел за солдатом. Склад находился внизу, в подвале.

— Сколько тебе? — спросил его эсесовец, когда они спустились.

— Много, — произнес Сова и уставился на огромные груды всяких богатств.

Солдат забавлялся с горбуном по-своему.

— Значит, вы в аду проголодались?

— Проголодались, — согласился Сова.

— А как маленькие Люциферы?

— Проголодались, — сказал горбун.

— Забирай целый мешок! — Солдат пихнул ногой мешок с хлебом.

В мешке было по крайней мере тридцать караваев черного хлеба, весом килограммов в пятьдесят, но Сова легко перебросил его через плечо и выпрямился.

— Ну

как, дать еще? — спросил эсесовец, который сегодня был в хорошем настроении, так как ему не надо было идти патрульным.

— Да! — ответил Сова кратко.

— На! — сказал солдат и подал мешок поменьше, который крестьянин зажал под мышкой. Ноздри его уловили запах свиного сала.

— А сейчас убирайся с глаз долой, адский привратник. И не являйся, пока не обнаружишь в горах чего-нибудь стоящего.

Он повернул Сову лицом к двери и сильно толкнул его через порог. Может быть, он думал, что Сова упадет в снег и еще раз позабавит его. Но тот не упал, хотя на плечах у него был большой мешок и еще один поменьше под мышкой. Прежде чем солдат успел опомниться, Сова уже исчез из виду, шагая по тропинке к бункеру. Когда, наполовину скрытый снежными сугробами, он проходил со своей кладью мимо часового, тот злорадно скалил зубы, думая, что горбун с трудом волочит ноги. Но в уродливом теле Совы была невиданная сила, и он почти не чувствовал тяжести. Через два часа он вернулся домой.

— Есть хотите? — спросил он детей, с любопытством окруживших его.

— Хотим, — ответили мамалыжники.

Каждый получил по целому хлебцу и куску сала. Несколько караваев отправилось на полку под крышей, куда попала также и часть сала; все остальное богатство ожидало вечера в углу за дверью. Когда стало смеркаться, Сова взвалил мешок на плечи и потихоньку пошел в горы. Прежде чем выйти к месту встречи, он сделал большой круг по скалам, чтобы замести следы. На это у него ушло часа два, и когда он спускался вниз, по расщелине, то уже боялся опоздать. Но у подножья скалы никого не было. Партизаны тоже, казалось, замешкались. Сова не решался оставить продовольствие и уйти. Сало пахло так, что его сразу же учуял бы какой-нибудь зверь, поэтому ему пришлось ждать. Он сторожил уже целый час, когда кто-то стал пробиваться по снегу из правой расщелины. Сова был ночной птицей, и его ухо сразу же уловило, что скалу окружило множество людей. Однако только один подошел к месту, где присел крестьянин.

— Принес? — спросил партизан. Это был тот, что побывал утром в его домишке.

— Принес, — ответил Сова спокойно.

— Сколько? — продолжал партизан расспросы.

— Много, — сказал Сова.

Партизан в полутьме стал ощупывать мешок. Тут он почуял запах сала.

— Ты и в самом деле настоящий дьявол! — обрадовался партизан. — Знаешь, мы тебе не верили. Десяти раненым ты спас жизнь, Сова. Ведь ты добрый, Сова. Хороший, Сова, ха-ха…

Сова тихонько встал, потом хрипло произнес:

— Видишь, партизан, я тоже человек. Может быть, меня за это повесят, но это неважно. Я не такой, как вы думали.

Он почти утопал в снегу.

— Сова, ха-ха… — смеялся партизан, который от счастья не мог выжать из себя ничего другого.

— И потом, — продолжал Сова, — потом я подумал: пусть и у вас, партизан, будет сегодня настоящий рождественский вечер…

— Ха-ха, — продолжал смеяться партизан. А Сова скрылся в ночи.

Герой