Словно ничего не случилось
Шрифт:
Тогда же, в ту минуту, меня это не волновало. Я подтянула ноги, пряча их под зонтик, при этом мое колено коснулось его кожи, и я с удивлением отметила, как она прохладна. Я приподнялась на локтях и посмотрела на его профиль, а затем проследила за его взглядом – туда, где волны с радостным шумом накатывали на берег, где светлая макушка мелькнула на поверхности воды.
Фрейя поплыла, и тысяча солнечных зайчиков устремились вслед за ее золотистыми локонами. Он хотел было встать, чтобы тоже пойти купаться, но я потянула его обратно, и ему пришлось откинуться на полотенце. Тогда я протянула руку к его лицу, и пальцы ощутили упругие волоски темных бровей и беззащитную преграду век. Оранжевый зонтик бросал на его лицо оранжевую тень, и губы, обычно бледно-розовые,
Мы вошли в домик, влажный воздух которого был недвижим и плотен, и я услышала, как изнутри щелкнуло: он закрыл дверь на замок. Не говоря ни слова, я взяла из высокой стопки полотенце – оно оказалось огромным, словно простыня, – и бросила на пол, туда, где прозрачные, будто хрустальные, песчинки, осыпавшиеся с ног, ткали абстрактный узор. Затем легла, дрожа от невыносимой тревоги и неизъяснимой радости – тошнотворно-прекрасный коктейль, который всякий раз в ответ на его присутствие рождался внутри меня. Кожа моментально вспотела, и я почувствовала, как на ней проступила морская соль.
Он сделал шаг вперед, опустился на колени и на руках навис надо мной, позволяя волосам скрыть выражение его глаз, в одно мгновение спрятался в сумрак, из которого продолжал пристально изучать меня. Было что-то наивное в этой демонстрации силы, в этой мужественности напоказ, которая совершенно точно рождалась не внутри, а была позаимствована извне. Это было что-то выученное, как урок, не усвоенный до конца, и в то же время безошибочно вовремя примененное орудие, которое магически воздействовало на меня, лишая всех желаний, кроме единственно возможного.
Я подумала, что он ждет от меня чего-то особенного, какой-то позы или слова, чтобы, подыграв, я могла убедить его окончательно, чтобы дополнила картину и она бы стала почти достоверной. Тогда я прижалась к нему, ластясь, как бездомный котенок, сдаваясь и принимая правила игры. И в то же самое время я не играла, а каждой клеточкой трепетала от тревоги, что, вздумай он сейчас отстраниться или посмотреть в маленькое окно, из которого можно разглядеть берег, отвлекись он всего на мгновение, позволь почувствовать чье-то иное присутствие, сердце мое тотчас остановится. Но он не отодвинулся и не отвел глаз, а с силой вжав в пол, изменил ритм моего и без того неровного дыхания. Его кожа все еще дышала прохладой, и краем сознания я пока ощущала линию, где проходит граница наших тел, но постепенно – вдох за выдохом, градус за градусом – температура наших тел сравнялась.
Наверное, я задремала, потому что, когда открыла глаза, моя голова лежала у него на груди. От спертого воздуха перед глазами все кружилось. Проведя ладонью по лбу, я ощутила, что он покрыт испариной. Я с трудом поднялась, обернулась: он спал, хоть и неглубоко, рука, заброшенная назад, оголила область подмышки с темным всполохом волос, дыхание было ровным и безмятежным. Я открыла дверь, и солоноватый бриз ворвался внутрь, возвращая к реальности. Кажется, солнце начало клониться к горизонту, я заметила, что теперь тени удлинились и казались плотнее, людей прибавилось, но шум от них, казалось, стал глуше. Над морем зависла предзакатная дымка, силуэт скал резко очертился и выступил вперед. Я поискала глазами Фрейю. Места под нашим зонтиком были пусты, вещи лежали там же, где мы их оставили. Ее нигде не было.
Я поднесла ладонь к глазам и посмотрела вдаль. Почти сразу я заметила непривычное оживление у воды, там толпились люди, о чем-то громко переговариваясь. Дурное предчувствие тотчас охватило меня, и в горле засаднило от едкого привкуса тревоги. Я снова посмотрела на солнце, пытаясь на глаз определить время, – по моим ощущениям выходило, что мы проспали как минимум час. Бросившись в домик, я растолкала его, и мы побежали к берегу.
Это
«Отвезите ее в больницу, надо исключить возможность вторичного утопления», – сказал мне тот, кто спас ее, – жилистый мужчина с крепким загаром. «Что произошло?» – «Она заплыла слишком далеко». – «Слишком далеко?» – спросила я, едва владея голосом. «Слишком далеко, чтобы хоть кто-нибудь заметил, что она тонет», – с раздражением в голосе ответил незнакомец.
Я поморгала и затрясла головой. Видение было таким ярким, что я не сразу избавилась от него, не сразу поняла, что все еще сижу на стуле и пялюсь в пространство за дверью. Шум прибоя доносился до моего слуха, со стороны утеса с приходом ночи задышала полынь. Многослойная мрачность за дверью поглотила очертания скалы, и лишь тонкая полоска лунного света мягко, по-осеннему стелилась по песочным дюнам.
Картинка вдруг качнулась, и в ней проступил неясный, напоминавший женскую фигуру образ, который являлся не чем иным, как причудливой игрой лунного света и тени. Я прищурилась, не до конца понимая, что колебание ночного воздуха было осязаемым. Нечто живое двигалось там, у дальнего приступа скального утеса. Я вздрогнула и подалась вперед, напрягая зрение и слух. Громкий крик и хлопанье крыльев ответили на мой невысказанный вопрос – большая белая птица спустилась на пляж, она-то и напугала меня. Когда она шумно вспорхнула, кромсая воздух массивными крыльями, и улетела за пределы видимости, пляж окончательно опустел. Теперь, кроме меня, вокруг никого не было.
Я присела на корточки. Провела рукой по полу, почти чистому: песка совсем немного, просто нанесло с пляжа, а может, он лежит здесь с лета. Щель, следом еще одна, на равном расстоянии друг от друга, если приложить руку, то ощутишь, как в просветы тянет с улицы воздух. Но что это? Пальцы натолкнулись на что-то холодное. Монетка, неизвестно когда провалившаяся сюда да так и застрявшая. Я поддела ее пальцем и принялась толкать вперед, пока она не уперлась в перемычку. Минута возни, она у меня в руках, и я ощущаю что-то знакомое в ее выпуклом очертании, в мягком рельефе: с одной стороны – королевский профиль, c обратной – силуэт шерстистого мамонта с призывом спасти планету [20] .
20
Памятная монета из серии Preserve Planet Earth, выпущенная в 1994 году. На лицевой стороне имеет изображение королевы Елизаветы II.
Я задумалась, а потом оборвала непрошеные мысли и нежно погладила очертания давно исчезнувшего великана, занявшего почти всю поверхность реверса, словно и здесь перед ним возникло препятствие на отчаянном и безнадежном пути к выживанию. Приложила монетку к щеке и закрыла глаза, стараясь изо всех сил услышать заключенное в ней послание, распознать скрытый шифр или хотя бы угадать имя того, кто обронил ее. Но внутри меня отзывалась лишь тишина.
Остывшая земля, мерзлая и неприветливая. Причудливыми изгибами простирается первобытный рельеф, это время до начала времен, ни на что не похожее превращение. Время, когда по морю бродили ледяные глыбы, ломая и круша все, что попадалось на их непредсказуемом пути. Это время большого передела, неутихающей грозной битвы, время неумолимой беды.