Слово дракона.
Шрифт:
– Больно не будет, – пообещал Вираэлю Амолин. И лорд Белого единорога с удивлением отметил, как вокруг своего последнего союзника, ставшего теперь первым врагом, образуется магическая защита.
– Ты маг?! – пораженно выдохнул Вираэль. Он ожидал чего угодно: вторжения магов дома Ранней листвы, могучего артефакта в руках своего нового врага, но магические способности самого Амолина стали для него откровением.
Не медля более ни секунды, Вариэль метнул в сторону Амолина "копье воздуха". Заклятие способное пробить на сквозь массивную каменную стену бессильно разбилось об защиту Амолина.
Ответ последовал незамедлительно. Со стороны казалось, что Вираэля на мгновение окутал плотный серый туман. Смяв наспех поставленные щиты и обойдя защитные амулеты, заклятие Амолина добралось до желанной живой плоти.
– Я думал, что будет веселей, – присел на корточки рядом с умирающим Вираэлем Амолин. – Ах, да! Я не ответил на твой вопрос. Да – я маг. Дар был во мне с рождения. Довольно редкий случай, как ты, наверное, знаешь. А мой дар редок вдвойне… Знаешь, почему я так люблю книги? Они были моими лучшими друзьями долгие и долгие годы заточения в поместье прошлого главы Ранней листвы. Тогда я думал, что проклят и ненавидел доставшийся мне дар. Запретная магия – древний, погребенный под громадным слоем лжи секрет этого мира. Счастье, что меня не убили сразу. У моего дяди появились на меня планы. Он хотел использовать меня в своих властных играх. Меня спрятали до совершеннолетия, заставив самостоятельно постегать свой проклятый дар. Книги дали мне первые ответы. Я понял, что дар мой не проклятье, а благословение. Именно тогда я и отточил этот образ безвольной куклы. Быть умным магом жизни – весьма вредная привычка. После совершеннолетия меня представили ко двору. Где я встретил вас: четырех амбициозных и неглупых Старших, с минимальными, как и у меня, шансами занять места Высоких лордов. К счастью для нас эти интриганы в Совете Домов, затеяли очередную интригу… Смерть императора – неужели ты так до сих пор и не понял причину нашего тогдашнего невероятного везения? Нас пятерых тогда просто использовали. После лишения Артиса прав наследства, часть Высоких лордов решила не упускать свой шанс, и пропихнуть на имперский престол Амонмира, который не будет лезть в дела Старших домов. Тут они оказались правы… на свою беду. Мы пятеро начали свою игру и победили. Тогда я думал, что достиг всего, чего хотел. Затем появился он, и открыл мне глаза на то, о чем я только догадывался. Началась новая партия игры, по сравнению с которой все наши интриги были просто детской возней в песочнице. Ты слушаешь меня вообще? – спросил Амолин толкнув Вираэля в плечо. – А, проклятье! Я тут перед ним душу изливаю, а он уже помер – неблагодарная сволочь.
Оставив мертвое, теперь больше похожее на мумию, тело Вираэля, Амолин направился к выходу.
Приемная Вираэля уже была захвачена, свита Амолина заняла все ближайшие покои. Укрытые на территории палат Ранней листвы отряды сейчас расправлялись с остальной стражей Вираэля. В отдаленных палатах Белого единорога еще слышались звуки боя, но то была уже агония. Где-то кричали женщины. Пленных Амолин приказал не брать.
Оставив лагерь, в многострадальный Иллириен сейчас полноводной рекой втекали войска Ранней листвы. Они деловито занимали ворота, стены и остальные ключевые места.
Открыв двери и переступив через тело мертвого стражника Белого единорога, Амолин жестом подозвал к себе, одного из своих гвардейцев и приказал, подавив мимолетную улыбку:
– Готовь гонца к людям – нашим новым союзникам!
Глава 30. Пока без названия.
Через неделю после выхода из Канн-Сильвана моя армия была вынуждена удалиться от Финаве. Отсутствие хороших дорог, многочисленные притоки и обширные болота не позволяли следовать вдоль берега. Да и стоило мучиться? Если всего в двух переходах севернее пролегал отличный имперский тракт.
Надо отдать эльфам должное: за время своего владычества они, руками людей, создали весьма обширную дорожную сеть.
С каждым шагом мы все дальше углублялась в эльфийские земли. Конечная цель этого проклятого похода, становилась все ближе, и была еще все так же далека.
Центральные провинции империи...
Не смотря на всю любовь ушастых изменять себе в угоду старые до имперские названия земель и городов, эти огромные территории так
Свернув с дороги и спустившись с невысокой насыпи, я заставил Ветра перепрыгнуть небольшую канаву и направил его вдоль пшеничного поля. Легкий ветерок волнами пробегал по колосьям, и, казалось, будто это волнуется золотое море, от которого веет спокойствием, миром и благополучием. Настоящий оазис покоя, в мире корчившимся в конвульсиях безумия и смерти.
Свесившись с седла, я сорвал один из колосков и растер его между ладоней, освобождая зерна от шелухи.
Рядом послышалось тяжелое дыхание лошадей и звук сминаемых копытами колосьев. Повернув голову, я заметил как отряд моих телохранителей во главе с Харгом, обходит меня по полю слева.
– Куда вы полезли!- сплюнул с досады на землю я.
– Марш назад на дорогу!
– Только вместе с вами, сир, - непреклонно заявил Харг.
– Тут можно спрятать целую армию.
Помянув про себя ласковыми словами внезапно обострившееся служебное рвение Харга, я вернулся назад на дорогу. Спасая пшеничное поле от бесславной гибели под копытами лошадей моей охраны.
Бросив поводья Ветра, я задрал голову и, прикрыв глаза ладонью, посмотрел на едва перевалившее за полдень солнце. Проклятье! Как же все-таки медленно тянется этот очередной день этого бесконечного похода.
Моя армия рвалась к Иллириену. Колонны легионов за сутки совершали от полутора до двух обычных дневных переходов. Не смотря на тихий ропот солдат и многих офицеров, этот изматывающий ритм выдерживался уже несколько дней. Никто не понимал причин подобной спешки, а она была и имя ей - Высокий лорд Вэон.
Не замечал за собой пророческих талантов, но вместе с тем я вновь оказался прав. Сегодня Высокий лорд - это не титул, а признак смертельно опасной болезни. Едва мы вышли из Канн-Сильвана, до нас дошел слух о гибели Высокого лорда Тиалиса. Не успев толком стать Советом Трех, властители Иллириена превратились в Совет Двух. И чувствую, как говаривал один к несчастью знакомый мне дракон: "В конце останется только один". Хотелось, чтобы это был Вэон, но, увы, в последние дни тот чувствовал себя не очень. Его мучили сильнейшие головные боли. Их причину выяснить так и не удалось. Сам Вэон утверждал, что этой странной болезни уже несколько лет. Прежде приступы случались один-два раза в месяц. Но в последнее время они происходили, чуть ли не через день.
Смерть Тиалиса его, кстати, сильно удивила:
– Тиалис умер? Интересно, зачем ему это понадобилось, - прокомментировал он, узнав от меня эту весть. Затем его вновь скрутил сильнейший приступ головной боли. Целители, а так же Эстельнаэр и Лорар, обследовав Вэона, только развели руками. С их точки зрения он был здоров и полон сил. Но я видел, что Вэон не притворяется. Возможно, с точки зрения магов он и здоров, но вместе с тем правитель Пурпурного лотоса стоял одной ногой в могиле.
Оказаться в центре земель дома Пурпурного лотоса с трупом их правителя на руках мне вовсе не хотелось, а потому я гнал свои легионы все дальше и дальше на запад. Разумеется, это было глупо оставлять у себя в тылу и на коммуникациях отряды Пурпурного лотоса, которые при желании могли бы собраться в армию не меньше моей, но выбора у меня не было. На полное покорение земель эльфийского дома пришлось бы затратить уйму времени и сил. В таком случае о походе на Иллириен в этом году не могло бы быть и речи. К счастью у меня оставался Канн-Сильван и Финаве. К тому же я надеялся на любимую забаву всех старших любого эльфийского дома - грызню за власть. Прямых наследников у Вэона не было. Забавно, но почему-то такая ситуация сложилась во всех домах бывшего Совета Пяти. А Старший дом, не имеющий четкой очереди наследования, подобен спящему перед извержением вулкану.
Раздражающий фактор в виде чужой армии в их землях, мог бы послужить причиной объединения дома перед лицом общей угрозы. А оно мне надо? Из Пурпурного лотоса вышел отвратительный союзник. Так - одно название. Но даже это сэкономило мне кучу времени и сил.
Отогнав от себя мрачные мысли, я положил на ноготь большего пальца правой руки одно из добытых пшеничных зерен и ловким щелчком отправил его себе в рот. Вернее... попытался отправить. Ветер не вовремя тряхнул головой, и зерно угодило мне прямиком в глаз.