Слово Императора
Шрифт:
— Что я, совсем варвар, что ли? — усмехнулся он, перехватывая мою руку и поднося к лицу.
— Да, — честно призналась я. Оборотень в ответ тихо засмеялся, уткнувшись носом мне в ладонь, а губами прижавшись к запястью. Щекочущее чувствительную кожу дыхание, нежное прикосновение, непривычное поведение мужчины, — от всего этого меня неожиданно бросило в краску. — Рур, ты чего? — неуверенно поинтересовалась я. Руку, впрочем, отнимать не спешила.
— Ты божественно хороша. Я просто забылся и немного задумался, — поцеловав мою ладонь, он чуть отстранился, хотя руку по-прежнему не выпускал.
— О чём?
— Да не бери в голову.
— А
— Ну, например, что за такую женщину и умереть было бы не жалко, — усмехнулся он, а вот мне в свете предстоящей ловли преступника посреди приёма стало совсем не весело.
— Может, лучше как-нибудь обойтись без этого? — нахмурилась я, а оборотень в ответ рассмеялся.
— Не собираюсь я умирать, не волнуйся. Это относится к делам прошедших лет, — он всё-таки выпустил мою ладонь, нехотя разжал вторую руку, которой в какой-то момент успел обхватить меня за талию, и тоже начал переодеваться в парадное.
— Что ты имеешь в виду? — уточнила я, потому что продолжения не последовало.
— Да я про военное время, — с неохотой, но всё-таки ответил мужчина. — Мы же тоже за Императора воевали, и первое время я даже делал это искренне. А потом уважать Шидара я перестал, родине всё это в общем-то тоже добра не приносило, и война потеряла для меня лично какой-либо смысл задолго до собственного конца. И даже до начала моего собственного правления, хотя я и продолжал её ещё несколько лет, пока не решился предложить твоему отцу мир. Вот я и подумал, что за такую Императрицу умирать было бы не обидно.
— Вот это откровения, — смущённо кашлянула я. Слышать подобные слова, с одной стороны, было, конечно, приятно, но очень неловко. Зачем только спросила!
— Это ещё не откровения, — хмыкнул он. Окинул меня долгим задумчивым взглядом, под которым мне окончательно стало не по себе. — Откровения — это… Впрочем, это всё подождёт до вечера, — едва заметно поморщившись, мужчина качнул головой и вернулся к процессу сборов.
К моему искреннему удивлению недавно вспомненный Императорский Венец хранился здесь же, на полке в одном из шкафов; а украшения для меня спутница Уру принесла откуда-то извне, кажется, из сокровищницы.
— А почему такая ценность лежит здесь? — растерянно уточнила я вслух, наблюдая, как Владыка, недовольно кривясь, пристраивает корону на голове.
— Он сам себя охраняет, — отмахнулся Рур. — Никто кроме мужчин рода Шаар-ан не может к нему прикоснуться: при попытке взять его в руки любой посторонний просто перестаёт его видеть и водит руками вокруг. Даже если он лежит в закрытой коробке. Даже стол со стоящей на нём коробкой невозможно передвинуть. Даже если попытаться накинуть на него верёвку. Так что… не ходить же каждый раз в сокровищницу! Пусть лежит.
Я только философски хмыкнула в ответ. После откровений Первопредка постоянные пляски вокруг ценности крови Шаар-ан и Таан-вер стали выглядеть более понятными, логичными и объяснимыми. Надо полагать, именно так проявлялась его пресловутая магия крови.
А венец был хорош. Если диадема в моих волосах и походила на корону, и благодаря золотой оправе казалась вещью более дорогой, то он… Это было не украшение, это был символ власти. Чернёное серебро можно было заменить на обыкновенное железо, а единственный крупный настолько тёмный, что кажущийся при слабом освещении чёрным изумруд примитивной старинной огранки поменять на кусок стекла, — это бы ничего не изменило.
Более того, стоило когтям венца обхватить голову Руамара, зарывшись в густые медно-рыжие волосы, и мужчина как будто сам изменился. В уголках губ залегли жёсткие складки, взгляд жёлтых глаз стал острее и тяжелее. Сейчас оборотень меньше всего напоминал того Рура, с которым мы шли по пустыне, зато очень походил на собственный портрет, нарисованный народной молвой — сурового безжалостного Владыку.
— Занятная вещица, да? — усмехнулся он, переводя взгляд с собственного отражения на меня. И вроде усмешка та же самая, его, но… может, это я себя накручиваю?
— Как тебе сказать, — задумчиво протянула я. — Может, я и параноик, но я бы вот это на голову и под угрозой смерти не надела, не то что по доброй воле. Он, случайно, не крушит черепа недостойных?
— Есть такая легенда, хотя это больше метафора, чем доказанный факт. С другой стороны, когда я беру его в руки, у меня появляется ощущение, что я знаю, кто именно поспособствовал появлению у Шидара его навязчивой идеи. И чифали оказываются в этом списке далеко не на первом месте, — Руамар искоса бросил ещё один взгляд на отражение венца и, стерев с лица ухмылку, протянул мне руку. — Пойдёмте, моя Императрица. Негоже заставлять гостей ждать.
Я глубоко вздохнула, беря себя в руки и пытаясь преодолеть вдруг возникший мандраж, и вложила свою ладонь в ладонь мужчины. Надеюсь, всё пройдёт хорошо.
С другой стороны, вот именно сейчас мысль усомниться в каких-то словах этого мужчины казалась кощунственной и едва ли не предательской.
Из покоев мы вышли очень торжественно, даже несмотря на то, что дверь Руамар открывал сам. Мне кажется, в таком виде вообще всё будет получаться торжественно, вплоть до чистки нужников, так что можно было не слишком стараться держать лицо (не допускать на него так и норовящую выползти нервно-ехидную ухмылку) и следить за походкой (Александра, ну, в самом деле, не на плацу же!). На выходе из покоев нас поджидала положенная по международному протоколу свита — охрана и хорошо знакомые доверенные лица. Это на какое-то событие местного значения Император мог явиться внезапно и в гордом одиночестве, оборотни в этом отношении вообще были склонны к простоте, а вот в присутствии иностранных делегаций приходилось соответствовать статусу.
Оглядев нас (или, вероятнее, меня, потому что Руамара при параде они наверняка уже видели), Шарра с Зарой обменялись одобрительными взглядами с некоторым оттенком ошарашенности, и министр украдкой продемонстрировала мне поднятый вверх большой палец. За что получила очень неодобрительный тычок под рёбра от Иммура, состроила ему гримасу, но всё-таки взяла себя в руки, и наша процессия чинно и торжественно тронулась в сторону бальной залы, в которой мне прежде бывать не доводилось.
Парадная зала была довольно небольшой. Что, впрочем, не удивительно, учитывая возраст замка и его предназначение: изначально это всё-таки была очень хорошо укреплённая крепость. Да она и сейчас такой оставалась, все перестроения и доработки никак не сказывались на обороноспособности. Обновлялись исключительно интерьеры, а большие окна имелись только на верхних этажах, выходящих на море.