Слово наемника
Шрифт:
— Там никаких бумаг не спрашивают, — пожал я плечами. — Все сразу в штольню идут, породу рубят. Ну потом, конечно, надсмотрщики проверяют — кто сколько добыл. Больше чем одна лошадь везет, не разрешают брать. У нас-то две, могли бы и больше… Ан нет. Ничего, домой приедем, воз выгрузим и обратно вернемся! До Рождества еще время есть.
— Ну, мужики, дураки же вы! — не выдержал один из стражников, слушавший рассказ развесив уши. — Вам бы серебро куда-нибудь спрятать да снова вернуться. Ну точно — дураки!
— Рене,
— Манфред — и вы туда же? — чуть не закричал бургомистр. — Какое серебро?
— Вон во дворе телега стоит с серебряной рудой, — кивнул начальник стражи. — Подойди, пощупай. А указ императора?
— Это не указ, а нелепица! Эту бумагу пьяный писарь сочинил! — нервно бросил бургомистр.
Вот скотина! Я уже много лет не пью. Хотя насчет нелепицы — правильно. Указы пишутся совсем в другой форме, но кто об этом знает?
— Копию снимать будете? — поинтересовался я.
— Какую копию? А, копию…
Бургомистр вытащил из сумочки, висевшей сбоку, где обычно носят оружие, лист бумаги, перо и чернильницу. Старательно переписал «документ», не забыв указать форму, цвет и рисунок печати. На все это он затратил гораздо меньше времени, нежели понадобилось мне, чтобы составить «указ».
Сейчас по городам и деревням Швабсонии «гуляет» около сотни таких «указов». Я написал бы и больше, но закончился пергамент, что прежде служил для оборачивания наконечников для стрел.
Бургомистр и все прочие ушли не попрощавшись. Мои товарищи вернулись к прерванной трапезе. Я же, посмотрев на трактирщика, сидевшего в глубокой задумчивости, спросил:
— У тебя чего-нибудь сладкое есть?
— Чего? — не понял тот. — Какое сладкое?
— Ну сладкое, — повторил я и пояснил: — Рахат-лукум, халва, пряники…
Трактирщик потряс головой. Понятное дело, обдумывал мысль — а не плюнуть ли на все да не отправиться ли в рудники? А тут о каких-то пряниках… Усилием воли хозяин понял просьбу.
— Сладкое? А, сладкое! Орехи есть, в меду. Вкусные! Но — дорогие, — предупредил он. — Их из славянских земель везли. Фунт — полталера.
— Фунта два возьму, — решительно потребовал я. — А еще — свининки собери фунтов так десять. Хлебца там, сыра. Ничего, если мы с тобой серебряной рудой рассчитаемся?
— Пойдет, — кивнул трактирщик. — Только по четверти от чистого веса.
— Грабитель, — проворчал Хельмут, но я уже нащупывал в кармане кусочек серебра, что взял для таких расчетов.
— Сам-то пойдешь на прииск? — поинтересовался я.
Собирая еду и вытаскивая из сундука орехи, трактирщик ответил:
— Вначале-то засомневался, когда бургомистр указ читал. Решил — авось да чего-нибудь добуду. Но подумал малость — чего я туда попрусь? На рудник нынче столько народа повалит, что
Мы вышли во двор. Около телеги стояла нахохленная Марта.
— И где вас носит? — гневно поинтересовалась женщина. — У нас чуть серебро не забрали и меня едва не изнасиловали. Ну изнасиловали бы, невелика беда, а серебро?
— Ладно, не сердись, — примирительно сказал я, вручая атаманше узелок.
— Что тут? — подозрительно спросила Марта, распутывая края тряпицы.
— Попробуй, — посоветовал я, усаживаясь в телегу.
Распробовав орехи и умяв половину, Марта крепко обняла меня и прошептала на ухо:
— Хочешь, прямо тут дам? Вот, иди сюда…
Я едва не согласился, но, посмотрев на масляные взгляды, которыми обменялись Всемир и Хельмут, сказал со вздохом:
— Давай попозже, когда из города выедем. Люди кругом…
— Плевать! Что нам люди?
— Советами замучают, — отозвался я словами из старой шутки.
Разбойники расхохотались. То ли — шутку еще не слышали, то ли снимали напряжение.
Отсмеявшись, Всемир поинтересовался:
— Трактирщик-то чего толковал? О чем он просил, чтобы ему первому?
— Ну-ка, ну-ка… — заинтересовалась атаманша. — О чем вы за моей спиной шушукались?
— Да так, — пожал я плечами. — Трактирщик просил, что если у нас барахлишко будет награбленное, то ему первому и продавали бы. Мы и пообещали.
— А кто разрешал?! — взвилась Марта. — Вы что, нового атамана выбрали?
Кажется, Всемир и Хельмут испугались не на шутку. Вжав головы в плечи, они глядели на меня. Еще немного — и заорут как ябеды-школяры: «Это не мы! Это он все придумал!»
— Да ладно, — обнял я женщину за плечи. — Это мы из стратегических соображений. Тем более — тебя-то с нами не было. Ты же не против? Все равно решать-то тебе придется.
Марта притихла и, немножко поворчав, принялась доедать орехи. Я, сунувшись было к узелку, получил по руке. Эх, надо было больше брать!
Вся дорога от заброшенного поселка до входа в рудник была забита народом. Покамест новоприбывшие лишь потрясали копиями с императорского «указа» и голосили, не пытаясь пробиться внутрь ограды. Кажется, каторжников сегодня не выводили из бараков, потому что вся охрана и собаки были собраны у ворот.
Мы с атаманами обосновались неподалеку от рудника, в месте, что я облюбовал несколько месяцев назад. Под камнями еще сохранились тряпки, а могила нищего, убитого мною, оказалась в полном порядке. Хотя чего с ней могло случиться? Но, посмотрев на нетронутые камни, мне стало легче. Еще бы сходить и найти останки парней, но уже поздно: собирать косточки, растащенные зверями и птицами, припорошенные снегом, не имело смысла.