Слово наемника
Шрифт:
— Спасибо… — уткнулся в меня еще один из парней, имя которого я уже забыл. Помнил, что он тоже был с нами. А один опустился передо мной на колени и стал вдруг целовать руку.
— Ну что ты… — испугался я такого проявления чувств и, скрывая неловкость, спросил: — Вроде бы не все… Бальзамо не хватает! — вспомнил я жилистого мужичка, похожего на шкодливого подростка.
— Нету больше Бальзамо. «Гном», скотина, неделю назад нам снова норму повысил, — поведал Жан. — А Бальзамо, будто кто его за язык тянул, крикнул: «Тебе, сволочь синежопая, я это серебро в задницу засуну!» Ну Торман и приказал Бальзамо на «кобылу»
Еще пару минут назад я чувствовал себя самым счастливым человеком. А тут… Бальзамо, ежели разобраться, мне не друг и не родственник. Никто… Но на душе вдруг стало так пакостно, что захотелось завыть…
— Э, да ты чего, — пихнул меня в бок Вальрас. — Мы-то живы…
— Полегче… — буркнул я, морщась от такого изъяснения чувств.
— Ох, прости, — смутился взломщик. — Я же и забыл, что у тебя ребра сломаны. А что, еще не зажили?
— Эти зажили, а ты чуть другие не сломал, — потер я заболевший бок. — Медведь косолапый!
— Тормана, наверное — того? — поинтересовался Жан-щипач.
— И Шлюффендорфа тоже, — кивнул я.
— Эх, жалко, что «гнома» теперь на «кобылу» не посадить… — вздохнул Жан. — А мы тут два месяца мечтали — вот, мол, придет Юджин, нас освободит да обер-берг-мастера на «кобылу» посадит. Ну а мы люди скромные. Нам хотя бы на него плюнуть…
— Сходи и плюнь, — посоветовал Евген. — На дороге лепешка лежит…
— Ух, ты, — с восхищением посмотрел на меня щипач. — Круто ты его!
— Так уж получилось, — заскромничал я и предложил: — Давайте-ка, парни, я вас своим новым братьям представлю…
— А чего нас представлять? — ухмыльнулся вдруг Вальрас. — Вижу, фрейлейн Марта. Или фрау? — нахмурился парень. — Смотри, вдовой останешься…
Марта, смотревшая на Вальраса во все глаза, закрыла лицо руками и убежала.
— Чего это она? — удивился Вальрас.
— Ты Марту знаешь? — удивленно присвистнул я. Вот уж не было печали…
— Я ее с детства знаю. Папаша у нее — тот еще придурок был. Изрезал зачем-то девку. А девка-то самый смак была, — причмокнул Вальрас. — И себя берегла, не то что другие. Не повезло только с папашкой. Да и женишок у нее, которому она яйца отстрелила, — тоже не подарок… А я ей сколько раз предлагал — выходи, мол, за меня замуж…
Народ вдруг посерьезнел. Лесные разбойники смотрели то на меня, то на здоровяка, начиная прикидывать — не будет ли какой драчки. Евген, у которого кулачки были хоть и меньше, чем у Вальраса, но не слабее, встал так, чтобы прикрыть меня от здоровяка…
— Э, Артакс, а ты чего напрягся? — ухмыльнулся Вальрас. — Я же по морде твоей бесстыжей вижу, что ты с Мартой шуры-муры крутил. Было дело?
— Ну… — протянул я. — Может, не при всех отношения-то выяснять будем?
— Ну — гну, — буркнул Вальрас. — А чего их выяснять-то? Я же ей не муж. Марта — девка свободная. Кому хочет, тому и дает.
— Ну так сходи да посватайся, — насмешливо предложил Жан-щипач. — Если Артакс не возражает…
— А ты не возражаешь? — совершенно серьезно спросил Вальрас, поворачиваясь ко мне. — Если чего, ты так и скажи. Если серьезное что-то, мешать не буду.
Эх ты, мать-перемать да тоффеля на стенку! Чего же ему сказать-то? А тут еще и атаманы, у которых не хватило деликатности отойти в сторону. Смотрят, засранцы, разинув рты, будто на представление пришли, хиханьки строят…
— Вообще-то, надо бы у самой Марты спросить… Она же у нас не просто фрейлейн, а атаман. Да и приданое у нее солидное — два таланта серебряной руды.
— Два таланта… — задумчиво проговорил Вальрас. — Если в серебро перегонять — то половина, а то и треть чистого металла. Если к золоту — сколько будет?
— В монетах?!
Я никогда не был в ладах с арифметикой и считать мог только деньги в своем кармане. Но пока раздумывал, один из атаманов уже сказал:
— Три фунта, если в золоте. Но это если по весу.
— Значит, мне положено четыре фунта иметь. Не могу же я беднее невесты быть. Как, вожак, наскребем?
— Да не вопрос! — бодренько отозвался Жан-щипач. — Года четыре по карманам пошарю, а ты — домов двадцать обнесешь, будет четыре фунта золота. Ну, может, снова на каторгу сходим, лет так на десять…
— На десять — это много, — изрек верзила. — Я уже уходил как-то, а ее и след простыл…
— Ладно, Вальрас, — сказал я, когда все отсмеялись. — Я тебе свою добычу отдам. Два таланта. Не хочется мне с рудой возиться…
— С тебя и одного хватит, — сказал однорукий старик. — Я тоже талант даю. У меня с парнями теперь руды — хоть ешь ее.
— Да и мы скинемся… — сказал Евген. — Уж от фунта-другого никто не обеднеет…
Наверное, в другое время разбойничьи атаманы и не стали бы такими щедрыми. Но тут все дружно завопили: «Скинемся, скинемся!»
— Подождите, а чего мы орем? — сказал я. — Он же еще к Марте не сватался. А если откажет?
— Эта может… — вздохнул Вальрас и с надеждой посмотрел на меня: — Юджин, друг, сходил бы, поговорил с девкой…
Ну, дела! Любовнику предлагают стать сватом.
«Чего только в жизни не бывает», — философски подумал я и пошел сватать парня.
Марту я нашел за бараком. Уткнувшись лбом в каменную стенку, девушка плакала, не замечая, что неподалеку выходит сточная канава.
— Давай отойдем, — покрутив носом, предложил я.
— Отстань, — буркнула Марта и подсказала, куда мне идти…
— Взять бы юбку на тебе задрать, да крапивой отходить…
— На мне штаны, а не юбка. Снимать замучаешься! — огрызнулась Марта, а потом, когда до нее дошла нелепость ответа, рассмеялась…
Решив, что время пришло, я сказал главное:
— Вальрас тебе руку и сердце предлагает. Пойдешь за него?
— А ты? — нахмурила брови атаманша.
— Что — я? Я замуж за Вальраса не пойду…