Слово о Маяковском
Шрифт:
Без подвига выбора и преодоления нельзя было перестроить поэзию так, чтобы и эпос и лирика могли вместить и выразить неведомый людям старого мира строй чувств, мыслей, переживаний нового человека — человека для людей.
«Поэзия Маяковского, — как справедливо заметил М. Луконин, — питалась высшей потребностью человеческого общения, она возникла из его стремления сделать человека лучше, вдохновенней, тоньше, жизнеустойчивей, любвеобильней, его поэзия жила для того, чтобы передать человеку то особое, что открылось ему самому, обрадовать его видением высшей коммунистической цели, воодушевить мыслью, чувством, которым его самого осчастливила советская жизнь» [5] .
5
М. Луконин.
Такая гуманистическая миссия искусства вовсе не волновала людей, считавших себя соратниками Маяковского.
Надежды на футуризм, на «левые» формалистические течения осложнили новаторские искания Маяковского, но не изменили их главного направления. После Октября, повторяем, это направление обрело особую четкость: служение революции, ориентация на Ленина («Я в Ленине мира веру славлю и веру мою», — писал поэт в 1920 году). С 1919-го начинается работа Маяковского в «Окнах РОСТА», которая вошла в историю как пример непосредственного самоотверженного участия искусства в борьбе миллионов за свою свободу и счастье. Затем — работа в газете. «Окна РОСТА» и газетные стихи получили одобрение Ленина, отвергавшего футуризм. В последнее время установлено (по материалам Кремлевской библиотеки), что Владимир Ильич серьезно интересовался работой Маяковского (см. журнал «Русская литература» № 1, 1978).
Нет, Ленин отнюдь не отдавал предпочтения жанрам публицистики перед жанрами лирики или больших эпических форм. А именно такую позицию заняли лефовцы, и Маяковскому пришлось противостоять им и в этом. Ориентиром для него во всех трудных испытаниях после Октября стал Ленин. Путь России и всего человечества к освобождению от капиталистического ига, к счастью, расцвету и свой собственный путь поэт с первых октябрьских дней связывает с партией Ленина. О всемирном значении деятельности Коммунистической партии неоднократно говорится в стихах для «Окон РОСТА» (см. «Коммунисты, все руки тянутся к вам…» и др.), мысль о партии сливается в них с мыслью о правде. «Эту правду не задуть, как солнце…», ибо «рабочее сердце в каждой стране большевистская правда напитала». Партия коммунистов — единственная, указывающая верное направление на всех крутых поворотах истории. В недавно опубликованном стихотворении «Мы — коммунисты» («Огонек», 1978, № 21), написанном в связи с известными трудностями перехода страны к новой экономической политике, то есть, как всегда у Маяковского «на злобу дня», высказаны убеждения о роли Коммунистической партии, которые найдут классическое выражение в поэме «Владимир Ильич Ленин». Все они сохраняют принципиальное значение и сегодня. Таково, например, убеждение, что, открывая путь в будущее, партия коммунистов воплощает это будущее в реальных делах еще сегодня. Или мысль, что только партия коммунистов способна поднять бесправные и безгласные при капитализме миллионы тружеников и, сплотив их, сделать «поющей массой», хозяевами страны.
Пример Ленина, вождя партии, как путеводная звезда, озаряет путь поэта. «Я себя под Лениным чищу, чтобы плыть в революцию дальше» — таково поэтическое кредо зрелого Маяковского.
С именем Маяковского прочно связано представление о поэте-новаторе. Таких смелых, радикальных изменений в поэзии не совершил ни один поэт XX века. А ведь этот век бредит новаторством. Никогда не говорилось о нем так много, никогда не было столько претендентов на славу первооткрывателя в искусстве. Но оказалось, что новаторство подчиняется общим закономерностям развития литературы и искусства.
Уже почти вековая «эпопея первооткрывательства» убеждает, что возникновение новых художественных
В исследованиях, посвященных Маяковскому, большое внимание уделено своеобразию его эпоса и лирики, обновлению поэтического языка, ритма, рифмы, больших и малых жанров. Сделано много верных, интересных наблюдений.
Но встречаются и надуманные, тенденциозные домыслы. Так, уже упоминавшийся Р. Якобсон уверяет, будто великий советский поэт совершал после Октября насилие над своим талантом, подавляя в себе лирика, уходя от углубления в интимные переживания к общественным проблемам, которые якобы решать легче.
В действительности все было иначе. На выявлении душевного смятения замкнутого в себе индивидуума, как известно, в начале века сосредоточила свои усилия поэзия декаданса. И что же? При отдельных достижениях гипертрофия лиризма содействовала деградации лирики.
Тем и дорого нам творчество Маяковского, Блока, Есенина, что эти поэты, почувствовав опасность распада ползи и, предпринимают поиски ее оздоровления и стремятся слить свою судьбу с судьбой народа. Маяковский сделал самый смелый и решительный шаг, превратив поэзию в активную участницу митингов, демонстраций, диспутов. Поэзия вышла на площадь, обратилась к колоннам демонстрантов. «Улицы — наши кисти. Площади — наши палитры» — эти метафоры относятся и к слову поэта.
На такие эксперименты превращения поэзии в оружие масс не отважился ни один апологет формального экспериментаторства. Но именно эти поиски средств безотказного воздействия поэтического слова на сознание, чувство, действия масс и составляют важную черту «творческой лаборатории» Маяковского. Поэт вспоминал о традициях трубадуров и менестрелей. Но и характер, и назначение, и масштабы совершенного им беспрецедентны.
Его слово действительно полководец человечьей силы. Его голос — голос эпохи.
Что это? Лирика? Публицистика?
У Маяковского есть и то и другое, так сказать, в «чистом виде». Но историческая заслуга поэта — создание лирики нового типа, в которой публицистика становится лирикой, а лирика звучит публицистически. Свой дерзкий опыт он, разумеется, совершал не на пустом месте. Сам поэт называл несколько близких ему поэтов: Некрасова, Пушкина. Однако гражданская лирика Маяковского — явление XX века. Это лирика личности, отвергнувшей «отчуждение» и погрузившейся в большой мир общественных, всенародных и всечеловеческих интересов и связей, забот и радостей.
Такой масштабности и особенно напряженности не могло быть у поэтов прошлого. Ведь уже события первой мировой войны воспринимаются Маяковским как трагедия всего человечества. И она порождает не только слова боли, горечи, но и «крик гнева». А этот крик «не втиснешь в тихие томики». В дни Февральской революции, которая, как вначале показалось поэту, открыла народу путь к счастью, крик гнева сменился криком восторга: «Мы победили! Слава нам! Сла-а-ав-вьа нам!» («Революция. Поэтохроника»).
Так еще до Октября возникают в творчестве Маяковского повышенно эмоциональные интонации, нервные, напряженные ритмы свободного стиха, гиперболический экспрессивный стиль. Партийная работа юного Маяковского была маленьким ручейком. Но таким ручейком, который вскоре влился в океан революции. В нем, этом ручейке, истоки мировосприятия, проявившегося в «четырех криках четырех частей» «Облака в штанах», а затем, найдя прочную опору в событиях Великого Октября, определившего магистраль поисков новых жанров, ритмов, образных ассоциаций.