Слово о Маяковском
Шрифт:
Ярче всего талант Маяковского-сатирика раскрылся в последних драматургических произведениях. Их новаторский характер был признан не сразу. Даже тогда, когда о поэзии Маяковского прочно утвердилось мнение, как о самом ярком явлении советского искусства, пьесы «Клоп» и «Баня», не говоря уже о «Мистерии-буфф», долго оставались в тени. Сказывались и рецидивы недоверчивого отношения к сатире у иных деятелей литературы и театра, и узкое, ограниченное понимание возможностей, которые метод социалистического реализма открывает перед всеми сферами художественного творчества. Даже сейчас, когда полоса забвения преодолена и пьесы Маяковского с успехом идут в театрах социалистических стран, современные драматурги еще не решаются творчески продолжить заложенные им традиции, о чем с горечью говорят режиссеры:
«Недавно в Варшаве смотрел пьесу «Клоп» Маяковского в постановке
Драматургия Маяковского, как и его поэзия, прочно вступила на большой путь мировой классики, путь, ведущий в будущее.
12
Евг. Симонов, «Правда» от 12 августа 1976 г.
А ведь Маяковский ставил проблемы, злободневнейшие для своего времени (мещанство, бюрократизм), менее всего, казалось бы, пригодные к тому, чтобы занять место в ряду «вечных тем». Художник, обращающийся к подобным проблемам, мечтает о том лишь, чтобы объекты его обличения исчезли, канули в небытие и памяти бы по себе не оставили. Современный зритель не вправе предъявлять претензий к Маяковскому-драматургу, если и после самых удачных спектаклей мещанство и бюрократизм все еще продолжают существовать «даже в нашем краснофлагом строе». Тут уж не вина драматурга. Зато Маяковский научил зрителя подмечать все новые и новые формы мимикрии, к которым прибегают носители этого зла, уходящего корнями в далекое прошлое. Научил распознавать зло, выдающее себя за добродетель. Ведь, скажем, бывший рабочий Присыпкин, став мещанином, не считает, что он позорит рабочий класс. Более того, Пьер Скрипкин убежден, что возвышает его. Бюрократы Победсносиков, Оптимистенко, Иван Иваныч склонны выдавать себя за образцовых государственных деятелей нового типа. «Да, да, да! Вы пойдите в его учреждение. Директивы выполняются, циркуляры проводятся, рационализация налаживается, бумаги годами лежат в полном порядке. Для прошений, жалоб и отношений — конвейер. Настоящий уголок социализма», — так оценивает деятельность главначпупса Победоносикова занимающий какой-то неопределенный, но высокий пост Иван Иванович.
Создавая подобные типы, Маяковский знает, что Присыпкины, Победоносиковы, Оптимистенки, Бельведонские — порождение определенного времени. Но драматург знает также, что подобные носители зла, изменив «вид и масть», не уйдут добровольно из жизни. Финал пьесы «Клоп», где Присыпкин, попавший к людям будущего, восторженно орет: «Граждане! Братцы! Свои! Родные! Откуда? Сколько вас?» — расценивается кое-кем как выражение пессимизма, увековечивание присыпкинщины. Те, кто склонны так думать, не понимают суть художественного метода Маяковского-сатирика: он видит не только живучесть пережитков прошлого, но и их изменчивость, приспособляемость к новым условиям. Ведь и прозаседавшиеся совсем как будто и не похожи на Илью Ильича Обломова, а вот Ленин подметил в них типическое проявление обломовщины. Зритель семидесятых годов может, конечно, и не встретиться с Присыпкиным годов двадцатых, если будет искать буквального сходства. Однако проявления присыпкинщины встречаются и в наши дни. Финалом пьесы «Клоп» Маяковский как бы передает эстафету новым поколениям писателей.
А. Н. Толстой назвал поэзию Маяковского «поэзией вытянутой вперед, указывающей руки» [13] . Драматургия его также рассчитана на активный отклик зрителя. Театр должен «врываться в жизнь», — требовал Маяковский. Комедию «Клоп» он сам определил как «публицистическую, проблемную, тенденциозную».
В последнее время у некоторых критиков такая установка на открытую публицистичность вызывает пренебрежительное отношение. Между тем открытая публицистичность, площадная эксцентрика не помешали пьесам Маяковского прорваться к современному зрителю, занять достойное место в классическом репертуаре. Разумеется, было бы ошибочным объявить на этом основании опыт поэта революции единственно продуктивным. Возрождение интереса к драматургии Маяковского свидетельствует, что с развитием социалистического сознания расширяются и представления о возможностях
13
А. Н. Толстой. Собр. соч. в 10 тт., М., ГИХЛ, 1961, т. 10, стр. 546.
Защищая публицистический театр, Маяковский широко пользуется в пьесах «Клоп» и «Баня» художественной условностью: преувеличением, гротеском, фантастикой (размораживание Присыпкина через пятьдесят лет, машина времени). Но все эти приемы великолепно служат целям реалистической типизации с тем, разумеется, уточнением, что это типизация сатирическая, обладающая особой речевой характеристикой, сосредоточивающая внимание не на психологических нюансах, а на выявлении главного в характере персонажа с точки зрения социальной. Ибо мещанство, бюрократизм — это прежде всего социальная опасность.
В последний период своего творчества Маяковский сознательно шел к созданию образов большой реалистической выразительности, а его драматургия стала новым словом в развитии театрального реализма. Фантастика, гротеск всегда широко использовались реализмом, особенно в сатирических целях. В пьесах «Клоп», «Баня» Маяковский стремится по-новому и на реалистической основе продолжить, развить традиции народного театра. С этим связана установка на зрелищность. «Попытка вернуть театру зрелищность, попытка сделать подмостки трибуной — в этом суть моей театральной работы», — писал Маяковский. Проверка современного этапа коммунистическим будущим, характерная для всего творчества поэта, на сценических подмостках могла дать особенный эффект.
Установка на публицистичность и зрелищность — одно из проявлений сознательного и целеустремленного движения Маяковского к народности. Этот критерий поэт понимал широко. Он хотел быть понят своей страной, но хорошо знал, что в его время массовый читатель и зритель еще не обладали высокой культурой. Создавая плакаты, агитационные и рекламные стихи, он должен был считаться и с этим.
Но все же свою собственную задачу, как и цели всего социалистического искусства, поэт видел не в подлаживании к низкому уровню массового читателя, не в снижении требований мастерства, а в приобщении масс к высокой художественной культуре. Он сделал единственно верный вывод: поднимать культурный и эстетический уровень самого широкого читателя, сознавая, что только в этом случае те, для кого он работал, смогут правильно понять его творчество. Отсюда поиски контакта с читателем, не имеющие аналогии в истории мировой литературы.
В этих контактах непрерывно расширялись и представления самого поэта о высокой художественной культуре, он приближался к тому, как понимали эту культуру ее выдающиеся строители, — начиная с Ленина, — которые считали народ единственным законным наследником всех материальных и духовных богатств, созданных человечеством. Если в 1918 году поэт мог обратиться с призывом: «А почему не атакован Пушкин? А прочие генералы классики? Старье охраняем искусства именем», — то в 1924 году прозвучит его признание: «…Мы будем сотни раз возвращаться к таким художественным произведениям (речь идет о «Евгении Онегине». — А. М.), учиться этим максимально добросовестным творческим приемам, которые дают верную формулировку взятой, диктуемой, чувствуемой мысли. Этого ни в одном произведении в кругу современных авторов нет». А ведь «в кругу современных авторов» были и его друзья — Пастернак, Асеев и другие, но никто для Маяковского не мог стать в один ряд с Пушкиным.
Маяковский, обладая гениальной одаренностью, и сам был носителем высокой культуры, как поэтической, так и театральной. О театральной хорошо сказал Вс. Мейерхольд:
«Он был человеком большой культуры, который превосходно владел языком, превосходно владел композицией, превосходно распоряжался сценическими законами: Маяковский гнал, что такое театр. Он умел владеть театром… Я могу с уверенностью сказать и говорю это с полной ответственностью: Маяковский был подлинным драматургом, который не мог быть еще признан, потому что он перехватил на несколько лет вперед» [14] .
14
«Советское искусство» от 11 апреля 1936 г.