Слово Оберона
Шрифт:
— Дорвался, — сказал Максимилиан, ни капельки не удивляясь.
Принц-саламандра грелся в огне. Языки пламени плясали вокруг его лица, чёрное чешуйчатое трико сделалось темно-красным. Принц улыбался мне, до ушей растягивая большой рот, посверкивая добрыми зелёными глазами.
— Вы удивительная, госпожа маг, — и голос его звучал не тихо и сдавленно, как в воздухе, а уверенно и звонко. — Никогда в жизни не видел таких, как вы.
— Я тоже, — сказала я честно.
Уйма посмеивался. Пепел страны вулканов присох к его коже, и людоед был
Почти весь день мы проспали, забившись в рощу у подножия холма. Я бы спала и ночь, и весь следующий день, но Уйма разбудил меня.
Максимилиан, поднявшийся раньше всех, наловил, оказывается, рыбы, развёл костёр и запёк рыбу в золе. Мне показалось подозрительным такое рвение, я на всякий случай проверила посохом, не отравлена ли еда. Оказалось, нет.
— Пойдём за Печать, — сказал Максимилиан Уйме, когда от его улова остались только кости и плавники, перепачканные золой. — Нехорошо гневить судьбу. Пойдём. Пожалуйста.
В отличие от Принца-саламандры, некромант признавал главным только Уйму, и никого больше. Даже после моего ночного полёта.
Уйма шевельнул толстыми пальцами:
— Возьмём тебя, не бойся. Только ещё не всё.
— Не всё?! — некромант мельком взглянул на Принца-саламандру, задумчиво пересыпавшего из ладони в ладонь горячие угольки. — Что ещё? Чего больше?
— Замок будем брать, — объяснил людоед. — Принца-деспота хватать в плен, замыкать в колодки, вести за Печать.
Максимилиан мотнул головой в полнейшем отчаянии. Взметнулись когда-то белые, а теперь грязные и спутанные волосы:
— Ну что за проклятье?! Разобьётесь в лепёшку, хоть как колдуй, хоть как сражайся, опять вас схватят, посадят в клетки, отберут ключ!
— Не схватят, — Уйма глядел на мёртвого Мастер-Генерала. — Ты, чем хныкать, подумал бы лучше, из чего нам войско сделать.
— Что может ваше войско?! — Максимилиан чуть не плакал. — Говорю же — пробовали уже! Это сплошной камень, его не проломишь, не взорвёшь, некуда осадную лестницу забросить, некуда тараном бить… И с чего ты взял, что он, — некромант кивнул на мертвеца, — встанет?!
— Последний бой, — негромко сказал Уйма. — Должен.
— Эй, ты, — Максимилиан обернулся к Принцу-саламандре, — он у вас хоть раз воевал?
Я качнула посохом: искра, довольно крупная, щёлкнула некроманта по башке, затрещали светлые космы, запахло палёным.
— Ты! — Максимилиан вскинулся, нехорошо блеснул глазами. — Ты что?
— Почтительнее с нашим гостем, — сказала я холодно. — Обращаться «ваше высочество» и вставать при этом, понял?
Некромант глянул на Уйму. Людоед добродушно оскалился:
— Дело говорит наш маг дороги. Будь повежливее, сынок.
Максимилиан посмотрел на меня с такой ненавистью, что сделалось не по себе.
Принц-саламандра, как ни в чём не бывало, подбросил сосновых веток в костёр. От углей занялась сперва хвоя, потом веточки потоньше, и даже толстые сучья
— Так из чего мы сделаем войско? — снова спросил Уйма.
Мне в руку впилась будто раскалённая иголка. Я подпрыгнула: муравей! Огромный рыжий муравей, и ещё несколько ползут по колену. Не хватало ещё, чтобы они забрались под штаны!
— Зачем нам ломиться в замок, если можно пробраться из подземелья? — спросила я, растирая место укуса.
Некромант и людоед одновременно посмотрели на меня.
— Из Соляной Бездны? — с ужасом спросил Максимилиан.
— Чтобы освободить Принца-пленника, замок надо брать приступом, а не хитростью, — меланхолично заметил Уйма. — И потом… В ту дырку разве порядочное войско пролезет?
Я вспомнила узкий подземный ход в склепе повешенного короля Вырвиглаза.
Максимилиан скрестил руки на груди:
— Ваше дело кислое. Замок вам не взять, а если взять, то деспота живым не захватить. А если захватить — вам же всё равно надо пять принцев! Пять, а не три! Какая разница, добудете вы деспота или нет? Вы всё равно проиграли, так зачем же зря рисковать?
Уйма оскалился. Молниеносным движением сгрёб некроманта за воротник:
— А вот сейчас мы тебя семечками правды покормим и поглядим, что зачем. Не может такого быть, чтобы других принцев в окрестностях не было!
Я покосилась на Принца-саламандру. Мне было неудобно, что всё это происходит при нём, но он, казалось, не обращал внимания — забрался в костёр, сел, скрестив ноги, и задумался, изредка ловя губами искры. Думал о рыжеволосой невесте?
— Всё будет хорошо, — сказала я саламандре. Тот рассеянно улыбнулся.
— Давай, — Максимилиан извивался, пытаясь вырваться из цепких лап людоеда, — корми, спрашивай! Не знаю я ничего, только…
— Только что?
— Только Принц-чума, — Максимилиан обречённо обвис, и Уйма его выпустил. — Идите, ищите чуму на свою голову. Только оставьте мне ключ от Печати, потому что когда вы с ним встретитесь, вам уже ключ не понадобится!
И некромант закашлялся с таким видом, будто вот-вот умрёт от разочарования. Принц-саламандра потянулся из костра, взял ветку потолще, подмостил под себя, чтобы веселее горело. Он по-прежнему делал вид, что наш разговор его ни капельки не касается.
Я вспомнила Принца-пленника. Как он сидит в темноте и разговаривает сам с собой, чтобы не забыть человеческие слова. А на полу под его клеткой шелестят смужелицы, огромные чёрные жуки. «Я обречён… я состарюсь в этой клетке…»
— Всё равно нам надо штурмовать замок, — услышала я свой голос. — Хоть бы там что. Я сама возьму посох и…
Максимилиан противно хихикнул. Мне в который раз захотелось огреть его по башке.
— Я тоже пойду, — вдруг сказал Принц-саламандра. Я вздрогнула от неожиданности. Принц сидел в костре, положив руки на колени, в зелёных глазах отражалось пламя. — Правда, я никогда не штурмовал замки. Не приходилось. Но я возьму оружие и пойду вместе с Леной.