Случайная вакансия
Шрифт:
Чтобы ее кабинет не слишком напоминал тюремную камеру, Тесса повесила там непальскую картинку, которая сохранилась у нее со студенческих лет: радужный листок с ярко-желтым солнцем и луной, от которых исходили стилизованные волнообразные лучи. Все остальные голые крашеные поверхности занимали разнообразные плакаты, которые либо давали полезные советы, как поднять самооценку, либо приводили телефонные номера, по которым можно анонимно получить помощь по целому ряду вопросов физического и эмоционального здоровья. Когда в прошлый раз сюда зашла директриса, она не удержалась от саркастического
– А если и это не поможет, пусть звонят на Детскую линию, – сказала она, указывая на самый заметный из плакатов.
С глубоким стоном Тесса погрузилась в кресло, сняла часы, которые сдавливали ей руку, и положила их на свой рабочий стол рядом с распечатками и записями. Она сомневалась, что события сегодня будут развиваться по намеченному плану; она сомневалась даже в том, что Кристал Уидон вообще появится. Кристал нередко сбегала с уроков, если расстраивалась, злилась или томилась от скуки. Иногда ее перехватывали, пока она не вышла за калитку, и волокли обратно, невзирая на ее брань и вопли, но порой она все же ускользала и затем по нескольку дней прогуливала школу. Наступило десять сорок, прозвенел звонок; Тесса продолжала ждать.
Кристал ворвалась в кабинет без девяти минут одиннадцать и грохнула дверью. Она плюхнулась на стул перед Тессой и, потряхивая дешевыми серьгами, сложила руки на пышной груди.
– Можете передать мумуженьку вашему, – начала она дрожащим голосом, – ни хера я не смеялась, вот так.
– Не ругайся, пожалуйста, Кристал, – сказала Тесса.
– Я не смеялась, понятно? – заорала Кристал.
В библиотеку вошла группа старшеклассников с папками в руках. Они стали заглядывать в кабинет через застекленную дверь; один парень осклабился, узнав затылок Кристал. Тесса встала, опустила жалюзи, а потом вернулась на свое место перед солнцем и луной.
– Понятно, Кристал. Расскажи мне, пожалуйста, что произошло.
– Ваш муж сказал че-то про мистера Фейрбразера, а я не расслышала, че он говорил, и Никки мне повторила, но я ни хера…
– Кристал!
– …не поверила, ну, и я типа закричала, но не засмеялась, я ни хера…
– Кристал!
– Ничего я не смеялась, понятно? – заорала Кристал, плотнее прижимая к груди сложенные руки и переплетая лодыжки.
– Понятно, Кристал.
Тесса уже привыкла, что ученики, с которыми ей чаще всего приходилось работать, чрезвычайно вспыльчивы. Многие из них, лишенные элементарных нравственных устоев, привычно лгали, хулиганили, жульничали, но при этом впадали в безграничную, неподдельную ярость от незаслуженных обвинений. Тессе показалось, что сейчас эта ярость искренняя, в отличие от притворной, которую Кристал умело симулировала. В любом случае тот клекот, который Тесса услышала во время общего сбора, уже тогда показался ей скорее выражением потрясения и ужаса, нежели радости; Тесса не на шутку испугалась, когда Колин прилюдно отождествил этот клекот со смехом.
– Я была у Кабби…
– Кристал!
– Я сказала вашему козлу-муженьку…
– Кристал, последний раз предупреждаю: не ругайся при мне!
– Я ему говорила, что не смеялась, говорила! А он, йопта, все равно меня после уроков оставил.
В
– Я верю тебе, Кристал. Я верю, что ты не смеялась, но, пожалуйста, не ругайся при мне.
Вдруг короткие девчоночьи пальцы начали тереть истекающие тушью глаза. Тесса вытащила из ящика стола пачку бумажных носовых платков и передала их Кристал, которая, даже не поблагодарив, вытерла сначала один глаз, потом другой и высморкалась. Если во внешности Кристал и было что-то трогательное, так это ее пальцы с широкими, кое-как накрашенными ногтями, шевелившиеся по-детски наивно и непосредственно.
Тесса подождала, пока Кристал перестанет хлюпать, а потом сказала:
– Я вижу, как ты переживаешь смерть мистера Фейрбразера.
– Хоть бы и так, – сказала Кристал с подчеркнутой агрессией, – дальше что?
Перед Тессой почему-то возник мысленный образ Барри, слушающего их беседу. Она увидела перед собой его грустную улыбку и услышала – довольно четко, – как он говорит: «Храни ее Господь!» У Тессы защипало глаза, и она смежила веки; сил продолжать эту беседу не осталось. Слыша, как ерзает Кристал, она медленно досчитала до десяти, перед тем как открыть глаза. Кристал пристально смотрела на нее: руки по-прежнему сложены на груди, лицо красное, вид вызывающий.
– Мне тоже очень жаль мистера Фейрбразера, – сказала Тесса. – На самом деле он был нашим старинным другом. Именно поэтому мистер Уолл немного…
– Я же говорила ему, что не…
– Кристал, позволь мне закончить. Мистер Уолл сегодня очень расстроен, и, возможно, именно поэтому… именно поэтому он неправильно истолковал твою реакцию. Я поговорю с ним.
– Этот урод все равно не послушает…
– Кристал!
– Все равно не послушает!
Кристал отбивала дробь ногой по ножке стола Тессы. Тесса сняла со стола локти, чтобы не чувствовать вибрации, и повторила:
– Я поговорю с мистером Уоллом.
Она изобразила нейтральное, как ей казалось, выражение лица и стала терпеливо ожидать, когда Кристал сама раскроется. Кристал хранила вызывающее молчание, то и дело сглатывая слюну.
– А че у него было, у мистера Фейрбразера? – наконец спросила она.
– Врачи считают, у него в голове лопнула артерия, – сказала Тесса.
– Почему она лопнула?
– Это у него с рождения было уязвимое место, но он и не догадывался, – объяснила Тесса.
Тесса знала, что Кристал ближе, чем она сама, знакома с внезапной смертью. Люди в кругу матери Кристал преждевременно умирали один за другим, как будто гибли на тайной войне, скрытой от остального человечества. Кристал рассказывала Тессе, как в возрасте шести лет нашла у матери в ванной труп неизвестного. Это повлекло за собой один из многих ее переездов к бабуле Кэт. Во многих рассказах Кристал из времен ее детства бабуля вырастала в исполинскую фигуру, олицетворяя собой и спасение, и кару.