Случайная вакансия
Шрифт:
А потом, за два дня до скоропостижной смерти Барри, Говард из надежного источника узнал, что его оппонент нарушил все известные правила субординации, написав для местной газеты статью о том, как благотворно подействовало на Кристал Уидон обучение в начальной школе Святого Фомы.
Идея представить читающей публике Кристал Уидон как воплощение успешной интеграции Филдса и Пэгфорда могла бы, как сказал тогда Говард, быть смешной, когда бы не имела далекоидущих последствий. Естественно, Фейрбразер натаскал девчонку заранее, и правда о ее грязном языке, о сорванных уроках, о доведенных до слез одноклассницах,
Говард полагался на здравомыслие земляков, но опасался журналистских домыслов и вмешательства несведущих доброхотов. Возражения его носили и принципиальный, и личный характер: он еще не забыл, как плакала в его объятиях внучка, как зияли у нее во рту кровавые гнезда на месте выбитых зубов и как он успокаивал ее обещаниями, что добрая фея принесет ей тройной подарок за каждый зубик.
Вторник
I
Через двое суток после кончины Барри Фейрбразера его жена Мэри проснулась в пять утра. Рядом с ней на супружеской кровати спал двенадцатилетний Деклан, который, всхлипывая, залез под одеяло в первом часу ночи. Сейчас он видел десятый сон, и Мэри на цыпочках перешла из спальни в кухню, чтобы дать волю слезам. Каждый проходящий час только нагнетал скорбь, потому что отдалял от нее мужа и приносил с собой привкус вечности, которую ей предстояло прожить без него. Вновь и вновь она забывала, ровно на одно биение сердца, что он ушел навсегда и больше не подставит ей плечо.
Дождавшись сестры и зятя, тут же принявшихся готовить завтрак, Мэри взяла мобильник мужа и ушла в кабинет, где начала просматривать бесконечный список контактов Барри в поисках знакомых. Не прошло и пяти минут, как трубка зазвонила у нее в руках.
– Да? – прошептала она.
– Алло! Мне нужен Барри Фейрбразер. Говорит Элисон Дженкинс из газеты «Ярвил энд дистрикт».
Бойкий женский голос невыносимо резал слух; как победные фанфары, он заглушал смысл.
– Кто, простите?
– Элисон Дженкинс из газеты «Ярвил энд дистрикт». Могу я поговорить с Барри Фейрбразером? По поводу его статьи насчет обстановки в Филдсе.
– А что такое? – спросила Мэри.
– Он забыл предоставить нам данные о девочке, главной героине. Мы будем делать с ней интервью. Кристал Уидон, так?
Каждое слово было как пощечина. Однако Мэри даже не пыталась уклониться и замерла в старом вертящемся кресле мужа, упрямо снося град ударов.
– Вы меня слышите?
– Да, – ответила Мэри надтреснутым голосом. – Я вас слышу.
– Мне известно, что мистер Фейрбразер очень хотел присутствовать на этом интервью, но время поджимает…
– Он не сможет присутствовать, – перебила Мэри, срываясь на крик. – Он не сможет больше ничего сказать об этом проклятом Филдсе и вообще ни о чем, никогда!
– Что-что? – не поняла девушка.
– Мой муж умер, знайте. Он умер, так что Филдсу придется обойтись без него, понятно?
У Мэри тряслись руки; включенный мобильник выскользнул из пальцев, и журналистка наверняка услышала ее сдавленные рыдания. Потом Мэри вспомнила, что весь последний день своей жизни, день их годовщины, Барри безоглядно посвятил проблемам Филдса
Они смогли вытянуть из нее только одно:
– Поля, проклятые, проклятые Поля…
– Мы с Барри там выросли, – пробормотал ее зять, но решил не пускаться в объяснения, чтобы не доводить Мэри до истерики.
II
Инспектор социальной службы Кей Боден перебралась из Лондона в Пэгфорд со своей дочерью Гайей всего месяц назад; здесь они оказались единственными новоселами. Кей было неведомо, что квартал под названием Филдс имеет сомнительную репутацию; просто здесь жили многие из ее подопечных. О Барри Фейрбразере она знала лишь одно: его внезапная смерть стала причиной отвратительной сцены у нее на кухне, когда Гэвин, ее возлюбленный, даже не притронувшись к омлету, умчался как нахлестанный и тем самым разбил все надежды, которые вселил в нее любовный пыл прошлой ночи.
Во вторник Кей остановилась у придорожной закусочной между Пэгфордом и Ярвилом, чтобы съесть в машине сэндвич и заодно просмотреть стопку исписанных листов. У одной сотрудницы произошел нервный срыв, и на Кей тут же навесили треть ее подопечных. Около часу дня она выехала в сторону Филдса.
В этом предместье она бывала не раз, но еще плохо ориентировалась в его закоулках. Отыскав наконец Фоули-роуд, Кей издалека заметила дом, принадлежавший, по ее расчетам, семье Уидон. По их досье она уже представляла, к чему надо готовиться, и с первого взгляда поняла, что не ошиблась.
У фасада громоздилась куча мусора, выросшая до самых окон: набитые отбросами магазинные пакеты перемежались тряпьем и грязными подгузниками. Отбросы частично просыпались – или были выброшены – на неопрятную лужайку, посреди которой красовалась лысая автомобильная покрышка; очевидно, ее недавно передвинули, потому что вблизи темнел примятый круг жухлой растительности. Позвонив в дверь, Кей заметила в траве, прямо под ногами, использованный презерватив, похожий на полупрозрачный кокон какой-то гигантской личинки.
Сейчас ее охватило легкое опасение, с которым она так и не научилась бороться за долгие годы; впрочем, это был пустяк по сравнению с нервной дрожью, которая по молодости била ее у незнакомых дверей. В ту пору, хотя она получила основательную подготовку и совершала обходы в сопровождении старших сотрудниц, ей подчас становилось по-настоящему жутко. Злые собаки, хулиганы с ножами, дети-уродцы – чего только она не насмотрелась в чужих домах.
На звонок никто не ответил, хотя из полуоткрытого окна слева от входа доносилось хныканье младенца. Когда она постучала в дверь, ей на туфлю слетела чешуйка бежевой краски. Тут она вспомнила, в каком состоянии находится ее собственный новый дом. Гэвин мог бы подсобить ей с ремонтом, но об этом он даже не заикался. Время от времени Кей перебирала все то, чего он не сказал и не сделал, – в точности как скупец перебирает долговые расписки; от досады и горечи она давала себе зарок потребовать расплаты.